— Это уже выше моего понимания, — пожаловался Таубман. — Прошу прощения.
Он вышел, а секретарша осталась.
«Убедите Генерального секретаря связаться с властями ригов. Я уверена, мы поможем защитить Землю от мести Лилистара».
«Достаточно смелое заявление, — подумал Эрик. — Риги, возможно, и хотят помочь, но лилистарцы уже заняли стратегические позиции на Земле. Если бы они узнали, что земляне ведут переговоры с ригами, то тут же атаковали бы в соответствии с ранее заготовленным планом. На захват планеты им хватило бы одной ночи.
Какое–то время еще могло бы существовать небольшое земное государство в окрестностях Шайенна, день и ночь находящееся под обстрелом и бомбардировками лилистарцев. Но и оно тоже рано или поздно капитулировало бы. Щит из рексероида, получаемого на Юпитере, не мог бы вечно его защищать, и Молинари об этом знает. Земля стала бы покоренным государством, поставляющим Лилистару сырье и рабов. Война продолжалась бы.
Ирония заключается в том, что Земля, ставшая планетой рабов, принимала бы в войне куда большее участие, чем сейчас, будучи якобы независимой. Никто не знает этого лучше, чем Моль. Отсюда и вся его внешняя политика. Это объясняет все действия Генсека».
— Кстати, — сказал Вилли К, в голосе которого послышались веселые нотки. — Ваш бывший работодатель Вирджил Эккерман все еще жив и руководит корпорацией «Меха и красители». Ему двести тридцать лет. По первому его зову придут двадцать специалистов по пересадкам. Я где–то читал, что он использовал четыре комплекта почек, пять печеней, поджелудочных желез и неизвестное количество сердец.
— Мне плохо, — пробормотал Эрик и пошатнулся.
— Заканчивается действие наркотика. — Вилли К перелетел ближе к стулу. — Мисс Сииг, помогите ему!
— Со мной все в порядке, — хрипло проговорил Свитсент.
У него болела голова, приступы тошноты не давали устоять на ногах. Все линии и поверхности вокруг словно искривились. Стул, на котором он сидел, утратил материальность, и Эрик неожиданно упал на бок.
— Переход происходит тяжело, — сказал Вилли К. — Похоже, мы ничем не можем ему помочь, мисс Сииг. Пожелайте своему Генеральному секретарю удачи, доктор. Я ценю его службу вашему народу. Возможно, даже напишу письмо в «Нью–Йорк таймс», где поделюсь своими знаниями.
Разноцветный поток окружил Эрика, словно светящийся ветер.
«Это ветер жизни, — подумал врач. — Он обдувает меня, несет куда хочет, не обращая внимания на мои ничтожные желания».
Вскоре ветер почернел. Он нес уже не жизнь, но густой дым смерти.
Эрик увидел пародию на свою поврежденную нервную систему, простиравшуюся вокруг него. Множество линий–нервов стали ярко–красными в тех местах, где через них прошел наркотик, оставив свой мрачный след. Какая–то птица, стервятник бури, уселась Эрику на грудь и каркала в тишине, оставшейся после ветра, умчавшегося прочь. Гадина не улетала, Свитсент чувствовал, как ее вонючие когти погружаются в его легкие, в грудную клетку, затем в брюшную полость. Ничто в нем не осталось нетронутым, все было исковеркано. Даже противоядие не могло этому помешать. Ему казалось, что первозданная чистота тела не вернется до конца жизни.
Такую цену вынудили его заплатить силы, правящие миром.
Эрик сумел присесть на корточки и обнаружил, что находится в пустой приемной. Никто его не видел, он мог спокойно встать и уйти.
Доктор оперся на хромированное кресло, обитое кожей, и поднялся на ноги.
На столике поблизости лежали журналы на английском языке, с обложек которых улыбались земляне, а не риги.
— Могу ли я вам чем–то помочь? — послышался мужской, слегка шепелявый голос.
Перед ним стоял сотрудник «Хэзелтайна» в модном цветастом костюме.
— Нет, — ответил Эрик.
Это было его собственное время. Он узнал реалии две тысячи пятьдесят пятого года.
— Но все равно спасибо.
Вскоре Свитсент с трудом шел по дорожке, усаженной секвойями, в сторону тротуара.
Ему требовалось такси, в которое он мог бы сесть и отдохнуть, возвращаясь назад в Шайенн. Доктор уже получил то, что хотел. Скорее всего, он избавился от зависимости, а если постарается, то сможет спасти и жену. К тому же Эрик познакомился с миром, на который не падала вездесущая тень Лилистара.
— Вас куда–нибудь отвезти, сэр? — К нему подъехало автоматическое такси.
— Да, — ответил он, направляясь к машине.
«Предположим, что все земляне приняли наркотик, — подумал он, садясь в такси. — Массовое бегство от нашей мрачной, постоянно ограниченной действительности. Допустим, что корпорация распорядилась произвести огромные количества йот–йот–180 и с помощью правительства распространила его среди всех людей. Было бы это этичным решением? Имеем мы право на подобное?
В любом случае, ничего бы из этого не вышло. Нас опередили бы лилистарцы».
— Куда летим, сэр? — спросило такси, и Свитсент решил проделать на нем весь путь.
— В Шайенн.
— Не могу, сэр. — Доктору показалось, что голос робота звучит взволнованно. — Только не туда. Назовите другой…
— Почему нет? — Эрик тотчас же пришел в себя.
— Потому что, как известно, весь Шайенн принадлежит им. Врагу. Вы знаете, что въезд на неприятельскую территорию запрещен законом.
— Что еще за враг?
— Изменник Джино Молинари, — ответило такси. — Который, как вам известно, совершил предательство во время войны. Бывший Генеральный секретарь ООН пошел на тайный сговор с агентами ригов, чтобы…
— Какое сегодня число? — спросил Эрик.
— Пятнадцатое июня две тысячи пятьдесят шестого года.
Свитсенту не удалось — возможно, из–за действия противоядия — вернуться в настоящее. Он угодил на год позже и ничего не мог с этим поделать. Наркотика у него не осталось. Он отдал все Кэти и таким вот образом застрял здесь, судя по всему, на территории, принадлежащей лилистарцам, как и большая часть Земли.
Но Джино Молинари был жив! Он еще держался. Шайенн не пал в течение дня или даже недели. Возможно, риги сумели прислать подкрепление.
Был шанс узнать это от такси. В пути.
«А Дон Фестенбург мог мне обо всем этом рассказать, — понял Эрик. — Поскольку я перенесся именно в то самое время, когда встречался с ним в кабинете, где он был одет в поддельный мундир Генерального секретаря ООН и показывал мне фальшивую гомеогазету».
— Лети на запад, — велел он такси.
«Я должен вернуться в Шайенн, — подумал доктор. — Неважно, каким образом».
— Да, сэр, — ответила машина. — Кстати, вы не предъявили мне разрешение на поездку. Могу я его увидеть? Естественно, это чистая формальность.
— Что еще за разрешение?
