Когда плита, наконец, открылась, женщина выпала из ниши, будучи в глубоком обмороке. Будь несчастная в сознании, она бы и тогда не устояла, потому что провела на ногах без воды и еды двое суток.
Яхша пришла в себя и отметила, что буквально висит на руках двух стражей. Заметив, что пленница очнулась, они остановились. Опустили ее на одну из скамей в сталактитовом саду. Яхша повалилась на бок и тихо заплакала. Она так любила раньше это место, всегда старалась побыть здесь подольше, когда возвращалась из храма.
Вероятно, близилось время вечерней службы: на центральной аллее стали появляться группки прохожих. Яхша села. Ей было стыдно за свою слабость, свидетелями которой стали стражи.
Она поднялась и едва не закричала от боли в ногах. Пытаясь сохранить остатки достоинства, Яхша доковыляла до центральной аллеи. Стражи не двинулись с места, но это не было с их стороны халатностью или небрежностью. На этот счет Яхша ничуть не заблуждалась. Одно неверное движение, и ей конец.
Народа на аллее прибавилось. Мимо Яхши проследовала целая процессия. Лица Детей луны скрывали низко опущенные капюшоны, но ясновидящая без труда узнала Владыку.
— Приветствую тебя, Живущий Вечно, Равный Богам! — Яхша распласталась на полу, как делали самые низшие чины, хоть это могли счесть наглостью с ее стороны, ведь она больше не принадлежала к Ордену.
Окружающие заволновались. Действительно ли здесь присутствует Владыка? Не блажь ли это со стороны восторженной чужестранки? Как она могла узнать Величайшего? Такое доступно только жрецам высшего порядка. «Если же Владыка действительно здесь, но пожелал оставаться незамеченным, следует ли воздавать ему почести?» — читалось на лицах.
От процессии отделился человек, подошел к лежавшей на полу Яхше, наступил ей на руку сандалией. Ясновидящая стиснула зубы от боли, но не произнесла ни звука. «Равный Богам» она сказала преднамеренно, особо выделила это голосом. Приближенные к Владыке знали — для того, чтобы это имя перестало быть пустым звуком, производившим, тем не менее, действие на толпу, чтобы оно обрело под собой почву, Живущему Вечно необходимо решить кое-что в свою пользу Вряд ли за время отсутствия Яхши он достиг желаемого.
— Вижу, ты не утратила своих способностей, — раздался глубокий приятный голос, и все вокруг попадали ниц. — Следуй за мной.
Яхша поднялась, как только сандалия перестала терзать ее руку. Украдкой стерла набежавшую от боли слезу и пошла следом за высоким человеком. Они свернули в боковой коридор. Никто иной, кроме Владыки, не знал в совершенстве лабиринтов Обители, ведь он сам ее спроектировал. Яхша едва поспевала за ним.
Коридор уперся в пустоту. Владыка остановился у самого края колодца, у которого, как казалось, не было дна. Яхша занервничала. Она прекрасно помнила, что не имела права возвращаться в Обитель под страхом смерти, так гласил закон. Никакие тайные, а значит, несуществующие свитки не могут его отменить. Неужели конец?
Даже то, что в бездну ее толкнет сам Владыка, не вселяло в Яхшу благоговейного трепета — лишь животный ужас. Держать человека на грани, то давая ему надежду на спасение, то позволяя ощутить дыхание смерти и ее неотвратимость, было обычной практикой Ордена. Просто никогда ранее Яхше не доводилось почувствовать это на собственной шкуре.
— Ты ведь знала, чем рискуешь, — сказал Живущий Вечно и откинул капюшон.
Это был совсем не тот человек, которого прежде знала Яхша. Пожалуй, новое обличье смотрелось даже лучше предыдущего. Ясновидящая невольно улыбнулась, на миг забыв обо всем. Она смотрела прямо в глаза Владыке. Многомудрый, холодный взгляд был именно тем, что роднило все его воплощения.
— Я готова ко всему, — сказала Яхша. — Но прежде чем исполнить приговор, выслушай.
Владыка стиснул запястье ясновидящей и швырнул ее в черную пустоту. Она вскрикнула, а через мгновение поняла, что падение завершилось, не начавшись. Яхша стояла на четвереньках посреди небольшой комнаты, а Живущий Вечно все еще держал ее за руку. Его взгляд был полон презрения. В момент ее слабости он увидел Яхшу насквозь: желание во что бы то ни стало вернуться в Обитель и жажду обрести дар вечной жизни в обмен на важные сведения. Конечно, она подразумевала куплю-продажу, а вовсе не жертву ради вящей славы Ордена и для процветания его главы, как было написано в письме.
Впрочем, Владыка жил достаточно долго, поэтому в совершенстве познал все человеческие пороки. Из века в век они не менялись, символизируя собой вечную жизнь как продолжение каждого индивида в его потомстве. Наличие хороших качеств Живущий Вечно при этом не отметал, просто полагал, что благие побуждения не позволяют видеть последствия поступков более чем на один ход вперед, в то время как своекорыстие строит планы гораздо тщательнее. А наилучшей гарантией успеха Владыка не без оснований считал взаимную выгоду. Он мог дать Яхше то, что она хотела, но это зависело от весомости ее «дара».
Владыка прошествовал к небольшому возвышению, на котором стояло кресло. Яхша с превеликим удовольствием устроилась бы в таком — ноги болели все сильнее.
Яхша стиснула зубы.
Владыка уселся. Спину он держал очень прямо, никогда не позволяя себе принимать расслабленную позу в чьем-либо присутствии.
— Я слушаю тебя, изгнанная, — сказал Живущий Вечно.
Яхша много раз представляла себе эту беседу, но сейчас чувствовала только смертельную усталость, и все придуманные изящные схемы торга уже не казались ей такими удачными. Ясновидящая давно не ела и, что гораздо хуже, не спала: те обрывки небытия, в которые она время от времени проваливалась, не приносили отдыха.
— Я встретила герею, — сказала Яхша. — Очень спелый плод. В ней так много темной сущности, что аура уже не выглядит человеческой. Возможно, эта девушка носит в себе того самого демона. У меня есть прядь ее волос.
Живущий Вечно ничем не выдал удивления. Он давно научился бесстрастно встречать любые известия, дабы тот, кто их принес, не преисполнился излишней важности и не впал в заблуждение относительно собственной значимости. Однако новость такого порядка не могла не встретить живейшего интереса со стороны Владыки. Бывшая жрица об этом знала. И он знал о ее осведомленности в этом вопросе. На миг Владыка задумался: «Следует ли заставить Яхшу ждать еще несколько долгих и мучительных дней?» Если поступить подобным образом, то ему самому придется испытывать сомнения и питать надежды, которые вполне могут оказаться ложными. Стоит ли томить себя ожиданием?
— Прядь волос гереи, — произнес он задумчиво. — Естественно, ты не принесла ее с собой, а припрятала в надежном месте.
Яхша поклонилась, подтверждая правильность его слов.
«Что ж, я поступил бы так же». Владыка улыбнулся, и Яхша улыбнулась в ответ. Ему не было нужды убивать ее ни тогда, когда она совершила ошибку и провалила задание, за что была с позором изгнана, ни теперь, когда бывшая жрица вернулась к нему с доброй вестью. Владыка никогда не был бездумно кровожаден. К тому же, выбросив Яхшу во внешний мир, он тем самым приговорил ее к смерти. Ведь что такое жизнь длиной в шестьдесят-восемьдесят, пусть даже сто лет по сравнению с вечностью?..
