— Думал он, думал… — криво усмехнулся Дима. — А ну слезай, хороняка, иначе поджарю за милую душу и фамилию не спрошу.
Некоторое время ответа сверху не поступало, и я уже начал было волноваться, но незваный гость сдался и, осторожно, ловко цепляясь за выступы и скобы, мужик начал спускаться вниз.
— Знаю я его, — вдруг перекосило пира будто от зубной боли.
— И? — Осторожно поинтересовался я, наблюдая, как сноровисто перебирается поверху наш дергунчик.
— Сенечка это, — процедил сквозь зубы пир, будничным движением снимая автомат с предохранителя. — Прихлебатель комендатов. Мразь редкая и двуличная, да к тому же проглот.
Вот те на, вот тебе и незадача. Наконец еще одна загадка мертвого мира вскоре встанет передо мной во плоти, и я смогу идентифицировать если не угрозу, то странную опухоль, коей и являлся наконец спустившийся босоногий человечек. Вроде и не опасный, а скорее жалкий. Залысины, макушка, прикрытая, прядкой да крысиный хвостик жиденьких волос на затылке. Одежонка ветхая, скорее на выброс, чем для повседневной носки. Сам хлипковат, невзрачен, глазки блеклые и выцветшие. Самый обычный конторский клерк. Наряди такого в костюмчик поприличней, пусти в толпу, и он пропал, растворился, будто и не было такого.
— Проглот, значит, — усмехнулся я, наблюдая, как Сенечка осторожно, нехотя двигается в нашу сторону. — И как себя с ним вести? Захар говорил, что они вроде паразитов.
— Правду старый хрыч говорил, — сквозь зубы продолжал вещать Дима. — Не вздумай бить, даже тем немногим, что у тебя в запасах осталось. Для него любой кусок энергии лучше дорогого коньяка. Начнет чудить, резани по нему из «калаша». В драку не лезь, не вздумай. Ходят слухи, и небезосновательные, что у Сенечки гепатит. Если об зубы кулак порежешь, хана тебе даже со всей нашей регенерацией. Не сможет организм на вирус отреагировать. Порез залечить может, кость сломанную. Некоторым даже порванные связки и сухожилия латали, а вот ВИЧ там, али Сенечкина хворь прицеплялась как репей.
— Ну посмотрим, — улыбнулся я и, не глядя, давно наработанным движением снял автомат с предохранителя. Мне бы удивиться своей сноровке, но не до того было.
Вот ты, значит, какой, Сенечка, проглот.
Новенький импортный внедорожник, поблескивая на солнце отполированными боками, не спеша выкатил из гаража и, ведомый уваренной рукой, понесся по пустому и давно уже расчищенному рабами проспекту на выезд из города. Если новые власти центр и чистили, то окраины были оставлены на откуп разрухе, и потому через пять минут водитель снизил скорость и повел машину осторожно, почти крадучись между обгорелыми остовами машин. Работа была сизифова, точно. Оплавленные стекла, прожженные двигатели тяжелых дизельных грузовиков. Встретили колонну на самом въезде и били, чтобы наверняка. Не за грузом охотились, за людьми в кузовах. А может, и были те люди грузом. Кто же теперь, спустя столько лет, разберет.
За рулем автомобиля сидел странный тип в глубоко надвинутой на глаза фетровой шляпе. Воротник плаща водителя был высоко поднят, а на глазах, невидаль в это время года, можно было увидеть солнцезащитные очки. Другой бы поразился, как вообще этот тип видит дорогу, но водителя это не смущало, да и ехал он вполне спокойно, давно знакомой дорогой, выруливая над выбоинами и ловкого огибая покореженные груды металла.
Машина у человека, так старающегося скрыть свой облик, была на удивление исправна. Мотор работал уверенно, сыто рыча под капотом высокооктановым топливом. Бензиновая стрелка объемного бензобака остановилась на середине шкалы, а в салоне тихо и неторопливо струилась ненавязчивая музыка.
Подъехав к виадуку, выбирающемуся на кольцевую, человек притормозил и секунду смотрел на дорогу, будто ожидая кого-то. Дорога была пустынна, музыка спокойна, а движения человека вялы и неторопливы. И тут все резко изменилось. Человека будто переломило пополам. Страшная судорога потрясла тело, ломая, выкручивая, рвя на куски. Хрип боли и отчаяния перекрыл музыку. Вдавив педаль акселератора в пол, он бросил своего железного зверя вперед. Автомобиль послушно крутанул колесами, оставляя на асфальте частички резины, и, взвыв двигателем, метнулся вперед, пожирая полосу шоссе.
Сумасшедший бег автомобиля вскоре замедлился, и водитель, немного отойдя от болевого шока, повел машину ровно.
— Сдуреть, — донеслось из-под стоячего воротника плаща. — Так ведь и знал, но дурья моя башка.
— Коробка три, я база, — ожил «Кенвуд» на приборной панели. Плащ сдернул микрофон на гибком шнуре и нехотя поднес ко рту. — Как слышите меня…
— Слышу вас хорошо, база, я коробка три. Выход из мегаполиса. Прием.
Рация на секунду залилась эфирным шипением.
— Что с объектом, коробка три?
— Объект ведет мой агент. — Незнакомец стукнул по приборной панели, и тут же заработал навигатор. На удивление спутники GPS нашлись. Точнее нашелся один спутник, но и этого было достаточно. Секундное раздумье хитрого прибора, и вот уже на экране искомые координаты от маячка, что был подкинут Сенечке днем раньше на базаре в невольничьем ряду.
— Вы уверены в агенте? — хмуро поинтересовалась рация.
— Ни грамма я в нем не уверен, — бодро рапортовал плащ. — Да он и не в курсе, база. Следит в меру возможностей. Задание простое, как два пальца.
— Ладно, — на том конце эфира явно что-то для себя решили, и динамик тяжело вздохнул, — действуйте по обстоятельствам. Выход на связь по регламенту. Частота с шагом в три. Отбой.
— Отбой. — Мужчина прицепил переговорное устройство на скобу на торпеде и, пожав плечами, искоса взглянул на маленький монитор навигатора. Экая была удача. Один из спутников на орбите сохранил свои свойства и, продолжая исправно функционировать, давал нужные координаты. Были, конечно, с ним и проблемы, когда он уходил на другую сторону планеты, но это уже были частности. Было главное, а именно сигнал. Плащ, однако, думал, что спутников в небе гораздо больше, ибо сама идея глобального позиционирования теряла свой смысл, однако научники уверяли, что спутник один, да и бог с ними.
Сняв шляпу, водитель зло бросил ее на заднее сиденье, обнажив лысую голову с уродливым квадратным шрамом. Опустив воротник плаща, он с неудовольствием взглянул на круговой ожог на шее, обвивающей ее будто ошейник. Очки мужчина оставил, лишь поправив небрежным жестом, и, вновь ускорив машину, понесся вслед за ускользающим сигналом маячка. У базы были свои соображения по поводу объекта, у незнакомца другие. В чем-то они были похожи, но и разнились они значительно.
— Будет вам семь пятниц на неделе, — бубнил водитель, шаря рукой по сиденью в поисках сигарет. — Все вам будет, вы только терпением запасайтесь, друзья сердечные. Все у вас будет, но только не сразу, а по частям.
— Стой, где стоишь. — Я вздернул автомат и хищное дуло «калаша» уставилось в узкий Сенечкин лоб. — Иначе мозги потом не соберешь, родимый.
— Тю. — Осмелевший проглот уже не играл в боязливого, затравленного зверя. Вся его напускная небрежность и неряшливость куда-то вдруг подевались, и обтрепанный костюмчик был на нем вроде инородного предмета. — Не гоните. Я вам дорогу не переходил, хабар ваш не присваивал, на место не претендую.
