– Прошу прощения, ДжТ, – сказал он, – я не совсем понимаю. Я думал, что первой утечки следует ждать на волне скупки акций ПРИМА, а она началась только сегодня утром.
– Факт остается фактом, – не отступила Старушка ДжТ. – Верно, я говорю, Проспер?
Рэнкин нахмурился и, не спуская глаз с Нормана, снова кивнул.
Но явные и самого его удивившие победы последних нескольких дней подарили Норману пьянящее чувство веры в себя.
– Кто и до какой степени может быть посвящен в тайну? – спросил он.
– Единая Европа, – ответил, откусив название, словно жевал шоколадный батончик Уотерфорд. – Вся в целом, если судить по тому, что доносят наши информаторы.
– Соответственно, – сказала Старушка ДжТ, – нам придется пересмотреть все, касающееся этого проекта, который основывался на строжайшей секретности. Затраты, прогнозируемые сроки, дивиденды…
– Люди, – вмешался Рэнкин. – А это гораздо важнее, ДжТ. Нам придется перетрясти всех сотрудников корпорации и вывернуть им карманы.
– Что по-прежнему остается на вашей ответственности, Норман, – подтвердила ДжТ.
– Минутку-минутку, – отозвался Норман, понимая, что идет на отчаянный шаг. «Виктория? Подобные поиски будут не только тратой времени, из-за них и я попаду под микроскоп, ведь речь здесь идет не о миллионах – о миллиардах».
– Я согласен с Норманом, – неожиданно сказал Фостер-Стерн. – Мне не нравятся подобные заявления, когда нет подкрепляющих их доказательств, ДжТ. Вы сознаете, что ставите под сомнение лояльность всего моего подразделения? Это ведь мы обрабатывали гипотетические сценарии.
Нормана на мгновение ослепили бесконечные просторы зеленых распечаток Салманассара. Ужасала сама мысль о том, что придется пройти через все это с самого начала, переработать гипотетический план с учетом нарушения секретности.
А также, что ни говори, Виктория все-таки существовала в его жизни.
– ДжТ! – с нажимом сказал он. – Давайте начистоту, ладно? Думаю, сейчас вы сделали кое-что, чего никогда раньше в своей карьере не допускали. Вы не замечаете очевидного.
ДжТ покраснела и готова была взвиться. Норман годами восхищался ее талантом, а когда обнаружил, что она не знает, что один из ее собственных вице-президентов мусульманин и потому не пьет, это пробило брешь в стене неподдельного уважения, и он предположил, что она предпочитает мириться, а не активно поддерживать современную политику по привлечению коричневоносых к экономике и менеджменту.
Но все равно он сам удивился собственным словам: отчитывать основательницу «Дженерал Текникс» было явным отклонением от привычной всем модели поведения.
– Что же именно? – холодно отчеканила ДжТ.
– Я был слишком поглощен африканскими аспектами проекта, чтобы следить за тем, что делают другие подразделения, – сказал Норман, импровизируя на ходу. – Но если вдуматься, данные, которые мы закладывали в Салманассар, должен же был кто-то собирать. Э… да вот вам пример. Наши оценки рыночной себестоимости проекта включают такие аспекты, как транспортировка сырья, поднятого с ПРИМА. Эта информация уже была у нас в банке данных или нам пришлось ее искать?
ДжТ и Рэнкин обменялись взглядами. Немного помолчав, Рэнкин сказал:
– Ну, до недавнего времени африканский рынок не имел для нас особого значения.
– Иными словами, нам пришлось поручить кому-то навести справки, – отрезал Норман. – Еще один фактор: мы плохо представляем себе образ мышления африканцев, поэтому намереваемся рекрутировать бывших колониальных чиновников, которые помогут нам избежать глупых промахов. Салманассару предложили приблизительное число потенциальных рекрутов. Откуда взялись эти цифры?
– Мы получили их из нашего лондонского офиса, – проворчала ДжТ.
– А они их откуда взяли? Готов поспорить, заказали обзор, и кто-то на стороне заметил, что «Дженерал Текникс» интересуется чем-то, чего раньше никогда не учитывала. Добавьте еще один фактор: кто у нас есть на месте в Бенинии?
– Но… – начал Уотерфорд.
– Никого, – не дожидаясь его слов, сам ответил Норман. – У нас есть представители в Лагосе, Аккре, Бамако и других крупных городах западноафриканского региона, но Бениния – мелкая, богом забытая дыра, до которой нам никогда не было дела. Бамако находится на бывшей французской территории, Лагос и Аккра некогда принадлежали англичанам, а куда бывшие колонии отсылают на обработку свои коммерческие и правительственные сводки?
Уже само непонимание в лице ДжТ стало для Нормана великой наградой.
– Вижу, к чему вы клоните, – протянул доктор Корнинг. Это были первые слова, какие он произнес с начала совещания. – Экс-колониальные державы предоставляют своим бывшим протекторатам скидку на компьютерное время, которая для них настолько существенна, что они предпочитают опираться на центр в Фонтенбло, а не развивать собственную компьютерную базу.
– Спасибо, доктор, – победно сказал Норман. – Надо ли раскладывать по полочкам, ДжТ? Наша корпорация – все равно что государство в государстве. Как сказал мне Элайху, когда впервые заговорил о бенинском проекте, мы могли бы купить с потрохами десяток слаборазвитых стран. Любой наш шаг не может не привлечь внимания европейских конкурентов, и готов побиться об заклад, такие корпорации, как «Крупп», «АйСи» и «Ройял Датч Шелл», давно уже тайно скупили коды компьютеров Фонтенбло, что сводит на нет любые попытки сохранить секретность. Во всяком случае, Совет Единой Европы вполне правомерно заинтересован в том, чтобы крупные доходные проекты доставались не нашим, а их фирмам. Его представители могли передать информацию, которую собрали их разведслужбы, и сделали это вполне легально. Что до того, что о Бенинском проекте знает вся Единая Европа, то, думаю, вы недооценили положение. Готов поспорить, Совкомпекс уже проанализировал наш проект, и к сегодняшнему дню, по всей вероятности, данные заложили в Конфуций в Пекине!
Норман с удовольствием отметил, что Фостер-Стерн энергично кивает.
– Но если вы правы… – пораженно сказала ДжТ, – а я признаю, что так, черт бы все побрал, возможно, и есть! – пора отказываться от самой идеи!
– Я же сказал, что вы не замечаете очевидного, ДжТ! – воскликнул Норман. – У нас есть одно, чего нет и никогда не будет у Единой Европы, чего не может быть у русских и о чем китайцы не могут даже мечтать. У нас есть ПРИМА, он запущен и расположен над залежами сырья, достаточными, чтобы стать базой для Бенинского проекта. Где Единая Европа возьмет сырье в соответствующих объемах? Это же старейшая индустриализированная область в мире; их запасы угля и железа исчерпаны. В качестве возможного конкурента меня волнует только Австралия: этот континент – единственный регион добычи, который еще не был разработан полностью. Но Австралия известна дефицитом населения. Где они найдут десять тысяч свободных техников, чтобы разом двинуть в Бенинию хотя бы на первоначальных стадиях, не говоря уже о фазе собственно развития?
