Возле машины лежал экипаж – Инквизиторы, попавшие под удар гигантской птицы. Водитель, пулеметчик, помощник пулеметчика с двумя пистолями за поясом и связкой зарядцев на перевязи, арбалетчик. А вон там – еще какой-то рыцарь. Слетевший с головы шлем, сломанные, неестественно вывернутые ноги, пустые ножны: меч отлетел в сторону. Сам крестоносец уткнулся мордой в землю.
Вроде бы все мертвы.
Расстрелянная Инквизиторами птица – сейчас она походила скорее на груду окровавленных слипшихся перьев – тоже не подавала признаков жизни.
Подбежали ближе. Нет, мертвыми здесь были не все. Один выжил. Рыцарь с переломанными ногами вдруг зашевелился. Перевернулся на спину, с трудом приподнялся на локте. Лицо и волосы в крови. Клочковатая борода – тоже в липких грязно-красных колтунах. Стиснутые бледные губы, нос с отчетливой горбинкой, кустистые брови. Глаза горят безумным огнем. Рука ищет меч, которого нет в ножнах.
Костяника вдруг встала как вкопанная.
– Ты чего? – Виктор тоже остановился. – Идем!
– Слышь, тетя, не тупи, – грубо поторопил Костоправ. – Попой шевели давай, да!
На счету каждая секунда, а Костяника все стоит на месте. Только зачем-то подняла забрало. Лицо девушки было бледным и жестким, между век – словно кровавые разрезы. Костяника смотрела на покалеченного крестоносца сверху вниз. Он смотрел на нее.
* * *
– Ты! – хрипло и едва слышно выдавил рыцарь. Глаза Инквизитора полыхнули ненавистью. – Ведьма! Отродье Скверны!
Крестоносец говорил по-русски. На губах пузырилась красная слюна.
– Себастьян, – произнесла Костяника незнакомым севшим голосом, ни к кому конкретно не обращаясь. – Это брат Себастьян.
Ах, вот оно что! Инквизиторский посол. Похититель поморской карты. Они все-таки встретились.
Слова Костяники расслышал не только Виктор.
Василь и Змейка бросились к раненому. Первый – с явным намерением убить. Вторая хотела спросить.
Змейка на миг опередила Василя. Оттолкнула руку помора с обнаженным кошкодером, сама чуть не прыгнула на Инквизитора, закрывая его своим телом.
– Где карта, крестоносец?! – прошипела Стрелец-баба. – Поморская карта? Где она?
Тонкие губы брата Себастьяна изогнулись в вымученной улыбке.
– Уже далеко, – он мельком глянул в ту сторону, где скрылся кортеж Магистра.
Этот непроизвольный взгляд не укрылся от Виктора. Похоже, они на верном пути. Надо догонять Йохана.
– Вам не добраться до карты. Ни вам, ни им, – теперь Инквизитор смотрел туда, где перьеносцы сминали сопротивление последних орденских отрядов. Крестоносец тихонько засмеялся.
Впрочем, его слабый смех почти сразу же перешел в хрипение и кашель. Брат Себастьян умирал.
Что ж, то, что нужно было знать, они узнали. И даже если их обманули, добиваться правды нет уже ни времени, ни возможности.
Змейка отступила. Над Инквизитором склонился Василь.
Помор сделал все молча и быстро. Торопливо даже. Словно опасаясь, что смерть придет раньше и опередит его. Удар мечом-кошкодером. Сталь, вспоровшая горло. Хрип, кровь, агония…
Больше брату Себастьяну никогда не быть послом. Разве что от этого мира – в мир мертвых.
Василь с хмурым видом переступил через тело крестоносца. Судя по всему, радости помору эта казнь принесла немного. Безрадостное удовлетворение – да, возможно, но не более того.
Василь имел полное право поступить так, как поступил. Во всяком случае, осуждать его за расправу над безоружным и беспомощным орденским рыцарем Виктор не стал бы. Хвалить за такое тоже не очень хочется, но и понять помора можно.
Василь потерял всё и всех. И брат Себастьян, впустивший викингов в Соловецкую крепость, был прямым тому виновником. А в мире должна быть хоть какая-то справедливость и должно быть возмездие. Наш мир стал слишком жесток и несправедлив, чтобы обходиться без этого. Без справедливой жестокости и без жестокой справедливости его, увы, лучше не сделать. А хуже он день ото дня становится сам, благодаря таким вот Себастьянам.
Но брат Себастьян умер, а им нужно жить дальше. После смерти, как водится, продолжалась борьба за жизнь.
– Ну-ка взяли! – Виктор навалился на автоповозку. Костоправ и Василь помогли.
Машина качнулась.
– Еще р-р-раз!
Змейка и Костяника присоединились к мужчинам.
Сзади кипела битва. К ним в любой момент мог прорваться какой-нибудь перьеносец или мутант. В них могли выстрелить из лука или самопала, бросить копье или швырнуть метательный топорик. Но никто не отвлекался и даже не оглядывался назад. Впятером они сосредоточенно раскачивали самоходную повозку, которая еще могла увезти их отсюда.
Или уже не могла…
– Давай-давай-давай! – подбодрил спутников Виктор.
– Мля-мля-мля! – процедил сквозь стиснутые зубы Костоправ.
И…
– Ёпс!
У них получилось! Автоповозка встала на колеса. С грохотом отвалился державшийся на соплях бортовой щит. Но в целом машина казалась работоспособной. Правда, казаться – еще не значит быть таковой.
Прежде чем ликовать, следовало хотя бы завести двигатель.
– Куда собрались, голубчики? – раздался за их спинами чей-то голос – злой, сорванный и хриплый. Знакомый.
* * *
Виктор обернулся.
Кошкодер! Надо же, тоже выжил! И тоже выбрался из боя. Вот только чего это ему стоило? Капитан русской роты был весь – с ног до головы – перемазан кровью. Судя по всему – чужой.
Шлема на Кошкодере нет. Панцирь на груди распорот. На лице – свежая рана. Черная повязка сбилась и уже не прикрывает пустую левую глазницу. Правый глаз недобро посверкивает. Короткий меч, которому капитан обязан своим прозвищем, лежит в ножнах. Сейчас Кошкодер предпочел другое оружие. В окровавленных руках – два пистоля. Ага, оба взяты у убитого крестоносца – помощника пулеметчика. Пистоли направлены на подчиненных. Один ствол, между прочим, смотрит на Виктора.
Выстрелит? Нет? Пистольный заряд ведь мечом не остановишь.
– Дезертируете, значит? – упрек в голосе. Кривая усмешка на сжатых губах. – Удираете, пока другие гибнут? Спасаете свои шкуры?
Та-а-ак… В капитане проснулась верность долгу? «Как же не вовремя!» – с досадой подумал Виктор. Или это верность ландскнехтскому братству? Хотя наемник и верность кому бы то и чему бы то ни было – понятия плохо сочетающиеся, но мало ли…
– Что, мать твою, благородство в заднице взыграло, да? – осведомился Костоправ, хмуро глядя на Кошкодера.
– Погоди, – Виктор отстранил лекаря и сам обратился к командиру… к бывшему уже своему командиру. – Послушай, Кошкодер, – он старался говорить спокойно и убедительно: – Твоего хваленого строя больше нет и…
