Ким набирает полграна морфина в шприц, всаживает иглу в толстое брюхо интерна и нажимает на поршень.
– Что вы делаете? – вскрикивает интерн. Ким с видом обвинителя наводит на него указательный палец…
– Я уже давно это подозревал, доктор Кундалини! Вы – морфинист!
Ким вызывает санитара, дюжего пожилого джонсона.
– Возьми-ка пробу мочи у этого поклоняющегося коровам хуесоса!
– Да, я хороший доктор. У меня медицинский талант, мне это говорили лучшие специалисты… Вот почему я закосил под лекаря. Тебе тоже пора подумать о том, под кого тебе косить, Бой.
Многие преступники находят удобным для себя работать под прикрытием какой-нибудь профессии, которой они действительно владеют. Такую профессию и называют «закосом»… очень часто закос нужен для того, чтобы преодолеть полосу невезения… если ты начинаешь нервничать… выходить из себя… стареешь, чувствуешь, что тебе не отмотать очередного срока… закосы бывают разные… временные работы вроде повара или официанта, которые можно найти в любой дыре и тебе никто не задает лишних вопросов… некоторые даже становятся потом рестораторами… из уголовников выходят великолепные коммивояжеры… медвежатников тянет в лудильное или слесарное дело, в саперы…
Закос для вора то же самое, что прикрытие для секретного агента… Мало кто из джонсонов может похвастаться таким классным закосом, как Ким Холл Карсонс, доктор медицины.
– Ну, – говорит Бой, – я мог бы податься на эстраду.
Не будь как обсос,
Ищи свой закос,
Пока тебе всерьез
Не упали на хвост.
– В шоу-бизнесе полно отличных закосов… и в торговом флоте… можно даже дослужиться до капитана и командовать судном…
Вернувшись в гостиницу, Ким принимает ванну, чтобы смыть с себя запах собачьего страха.
Они собираются, чтобы выпить на верхней террасе, над которой летом натягивают тент, а зимой возводят стеклянную крышу.
Билл Андерсон потягивает свой бурбоновый тодди
[44]
с сахаром, лимоном и настойкой ангостуры…
– Отменное тут у вас виски…
– Выдерживали шесть лет в бочках из обожженного дуба…
Ким пришел к выводу, что рано или поздно введут сухой закон, поэтому он создает запасы виски, скупая его у самогонщиков. (Разумеется, их изображают актеры из числа джонсонов, наряженные в черные широкополые «стетсоны».)
– Что там со скваттерами?..
– Набожные сукины дети, я это издалека еще понял, как только увидел их двух мальчиков, бледных таких, – видно, что пялятся в Библию день-деньской. Ну я им и говорю, что для детишек здесь место неподходящее… Безбожники кругом… самогонщики… бандиты… А вот в округе Дохлого Енота, милях в шестидесяти отсюда, там селиться самое то… безлюдье… я даже дам кого-нибудь, чтобы пособить им с переездом.
– Ты не стал им объяснять, почему там безлюдье?
– Ты про клещевой энцефалит? Нет, как-то мне это показалось неуместным… С ними там еще была их бабушка, старая ведьма, так она меня за руку схватила и говорит: «Какой вы хороший человек, шериф…», а я ей: «Стараюсь, мэм. Вот только нелегкое это дело…» – «Конечно не легкое. А кто сказал, что все нам легко дается?»
Повисло молчание. Надо подумать о политике на будущее. Репутация изнашивается, как одежда: если ты за ней не следишь, то скоро начинает торчать наружу голая задница. Судя по всему, их репутация бандитов и самогонщиков начинает изнашиваться на глазах.
Солнце садится за рекою – дымный, красный закат…
– Прямо как на картине Тернера
[45]
, – говорит Ким, обращаясь к Бою и Шарикам-Роликам. – Там раньше был городок иеговистов, и их сраная церковь там торчала, все закаты нам портила… а затем в один прекрасный день «Ангел смерти лишь на ветер крылья простер/И дохнул им в лицо – и померкнул их взор»
[46]
. А нам дышать сразу стало легче.
Вынашиваются планы прикупить земельный участок на другой стороне реки напротив Сент-Луиса и заложить там новый город. Джонсонвиль будет служить центром коммуникаций и местом, в которое будут поступать все донесения разведки. Но выглядеть город будет весьма заурядно.
– Мы сделаем так, что посторонние там со скуки дохнуть будут.
Ким проводит несколько дней за написанием сценария для Джонсонвиля.
Города наподобие Джонсонвиля могут существовать только при наличии серьезной системы безопасности и буферной зоны вокруг, предотвращающей проникновение нежелательных элементов. Вряд ли нам удастся решить эту проблему, укомплектовав этот город актерами, которые будут изображать женщин. Однако базисная идея остается той же: город для посторонних глаз должен выглядеть как любой другой город. Та же самая формула может быть использована даже с большим успехом по соседству с большим городом, где люди не так любопытны.
Бой пишет стихи и песни на тему закосов:
Нет вопросов -
Трудно жить без закосов.
Того, кто не косит,
Пуля-дура скосит.
Того, кто не косит,
Вперед ногами выносят.
Ты ж уже старый,
Полжизни на нарах,
Побрезгуешь закосом,
Так и сдохнешь обсосом,
А закосишь под крутого
И попрет тебе снова,
Никто тебя не расколет -
Ищи-свищи ветра в поле…
А так – за ходкою ходка,
За коридором решетка,
Пока однажды свинец
Не клюнет в лоб, как птенец.
Тебе это надо?
Вали, короче, из ада – С правильным закосом
Станешь крутым кокосом
С коксом в носе
При биксах и лавандосе.
Ты же не лысый,
Заведешь себе крысу,
Чумную кису.
Раз сто тебе даст,
А потом пойдет и сдаст,
Но ты и тут откосишь,
А ее, суку, бросишь.
На кухне они отмеряют ароматы Сент-Луиса… тонкая, высокая свинцовая бутылка.
Он растворяется в направлении реки
мягким холодным огнем
Я ношу что-то вроде шубы
и поэтому я могу отнести к реке
Мою собственную температуру отсюда
На самом краю голубые дуги света
впиваются в эпидерму
песка, запах реки в прилив
на террасе второго этажа
Позолоченный запах
