<Ты слишком рано перевернула карту> — с досадой проговорил Кен. Ему хотелось увидеть ее соски.
<Червонная дама сама переворачивается, — возразила Мэри. — «Пасхальное яйцо» — закрытый алгоритм. Если запущен, то доработает до конца. Тебе понравилось? И пожалуйста, не говори «вроде как да»>
Она улыбнулась улыбкой Мэри, а Кен все не мог придумать, что бы ответить. В этот момент обе их папки замигали, режим ожидания прервался, Мэри исчезла.
Кен встретил ее через пару циклов на обычном месте — у открытого Окна в Коридоре между «Копировать» и «Проверить».
<Понравилось? — Кен продолжил прерванный разговор. — Я очарован>
<Ты флиртуешь со мной?> — спросила Мэри-97.
<А если и так?> — ответил он, и знакомые слова почти заменили улыбку.
<Тогда пойдем со мной>
На этой неделе Кен-678 следовал за Мэри-97 в Браузер еще два раза. И каждый раз был в точности идентичен первому. И каждый раз был совершенством. Как только Мэри переворачивала червонную даму, Кен слышал цок-цок-цок. В комнате без окон открывалось Окно, на бульваре появлялся жеребец, его громадный пенис почти волочился по мостовой. Круглые, спелые, совершенные груди Мэри-97 сияли над вырезом красного кружевного бюстгальтера. Она произносила: «Смотри на лошадь», и руки ее тянулись за спину расстегнуть…
Расстегнуть бюстгальтер! И как только чашечки начинали скользить вниз и Кен был готов увидеть ее соски, раздавался свисток жандарма, Мэри-97 снова оказывалась в белой блузке и сине-оранжевом галстуке. Окно закрывалось, червонная дама лежала лицом вниз.
<Единственная проблема с этими «Пасхальными яйцами» — то, что там все время одно и то же. Должно быть, у придумавшего эту штуку отставание в развитии>
<А мне нравится, когда все время одно и то же> — заметил Кен.
Отправляясь на уик-энд, Кен шарил глазами по толпе служащих, спешащих вниз по лестнице здания муниципалитета. Которая из женщин Мэри-97? Догадаться, разумеется, невозможно. Всех возрастов и всех национальностей, они выглядели тем не менее абсолютно одинаково: в ушах поблескивали золотые серьги нейронных интерфейсов, на руках осталась сеточка вмятин от рабочих перчаток.
Уик-энд на этот раз казался совсем уж бесконечным. Когда наконец началась рабочая неделя, Кен пулей пронесся по всем вызовам и задачам и начал фланировать по Коридорам, пока не нашел Мэри на «их» месте — у открытого Окна между «Копировать» и «Проверить».
<Правда здесь романтично?> — спросила она, вглядываясь в апрель в Париже.
<Вроде как да> — нетерпеливо отозвался Кен. Он думал о ее руках, расстегивающих…
<Что может быть романтичнее?> — продолжала она, и Кен догадался, что Мэри его поддразнивает.
<Красный бюстгальтер> — решившись, ответил он.
<Тогда пойдем со мной> — скомандовала она.
В течение той недели они встречались в Браузере трижды. Трижды Кен-97 слышал, как цокает жеребец, трижды наблюдал, как красный кружевной бюстгальтер падает, падает, падает… Та неделя была для него самым вероятным приближением к счастью.
<Ты когда-нибудь задумывался, что под третьей картой?> — спросила Мэри-97. Они стояли у Окна между «Копировать» и «Проверить». Новая неделя только-только началась. В апреле в Париже цветущие каштаны роняли лепестки на мостовую. В кафе — никого. В отдалении несколько нечетких фигур садились в экипажи и выходили из них.
<Вроде как да> — ответил Кен, хотя это была неправда. Он не любил задумываться.
<Я тоже> — сказала Мэри.
Когда через несколько циклов они встретились в комнате без окон рядом с Браузером, Мэри положила пальцы с красными ноготками на третью карту и заявила:
<Есть способ узнать>
Кен ничего не ответил, но вдруг ощутил озноб.
<Это надо делать вдвоем, — сказала Мэри-97. — Ты перевернешь даму, а я — третью карту. Готов?>
<Вроде как да> — отозвался Кен, хотя это и было неправдой.
Третья карта оказалась тузом пик. Едва Мэри ее перевернула, как Кен понял — что-то не так. Не то ощущение.
У него под ногами была мостовая.
В Париже апрель, а он, Кен, идет по весеннему бульвару. Рядом с ним — Мэри-97. На ней блузка крестьянского фасона с низким вырезом, без рукавов и широкая, длинная юбка.
Кен ужаснулся. Где Окно? Где комната без окон?
<Где мы?> — спросил он.
<Мы в апреле в Париже, — ответила Мэри. — Внутри заставки. Правда чудесно?>
Кен хотел остановиться, но не смог.
<Кажется, мы зависли> — пробормотал он и попытался закрыть глаза, но тоже не смог.
Мэри все улыбалась улыбкой Мэри, они брели по бульвару под ветвями цветущих каштанов. Прошли мимо кафе, завернули за угол, прошли еще одно кафе, свернули еще за один угол. Везде было одно и то же. Те же деревья, те же кафе, те же мостовые. Экипажи и фигурки людей не приблизились ни на шаг.
<Правда романтично? — спросила Мэри. — И пожалуйста, не говори «вроде как да»!>
Сейчас она выглядела совершенно иначе. Может быть, из-за наряда. Вырез на крестьянской блузке был очень глубоким. Кен пробовал в него заглянуть, но ничего не вышло.
Они прошли еще одно кафе. На сей раз Мэри-97 свернула туда, они с Кеном сели друг против друга за маленький столик у края тротуара.
<Voilà! — воскликнула Мэри. — Это «Пасхальное яйцо» интерактивно в отличие от того. Здесь надо искать пути дальше, чтобы что-нибудь происходило. — Она по-прежнему улыбалась улыбкой Мэри. Столик имел форму сердечка, как стол в комнате без окон. Кен вытянул шею, но, как и раньше, не смог заглянуть в вырез блузки. — Правда романтично? — спросила Мэри. — Можно я закажу?>
<Нам пора возвращаться, — запротестовал Кен. — Думаю, наши папки…>
<Не говори глупостей> — оборвала его Мэри и открыла меню.
<…мигают как сумасшедшие> — закончил фразу Кен, потому что она была у него в буфере.
Появился официант. В белой рубашке и черных брюках. Кен хотел разглядеть его лицо, но лица словно бы и не было. В меню было всего три блюда:
ПРОГУЛКА
КОМНАТА
ДОМОЙ
Мэри указала на КОМНАТУ, и не успела она закрыть меню, как они уже сидели на краю низкой кровати в клинообразной мансарде с французским окном. Теперь Кен мог заглянуть в вырез блузки Мэри-97. На самом деле он видел, как его руки тянутся к ней и стягивают блузку вниз, освобождая круглые, совершенные груди. Ее соски оказались большими и темными, как овсяное печенье. Сквозь окно Кен видел Эйфелеву башню и цветущий бульвар.
