Изучившие релиз отрывались от своей хабы-хабы и пытались уточнить детали. Но Трохин упорно молчал. Ваня особо настаивал, чтобы Трохин не произнес ни слова во избежание новых исков. Но были в молчании и другие преимущества. О них Трохин знал по своему былому опыту, а сейчас ощутил особенно ярко. Ведь любой разговор уравнивает собеседников и приближает их друг к другу. И, наоборот, человек, не вступающий в беседу, всегда кажется несравненно более далеким и величественным, занятым важными и таинственными делами. Поэтому толпа вокруг все росла и росла, а круг, в котором стоял Трохин, все расширялся — передние ряды невольно теснились назад, отступая перед величием голого человека из древнего мира, который твердо знает, что делает.
К концу второго часа начали прибывать корреспонденты ньюсов. Они пытались взять у Трохина интервью, получали молчаливый отказ и недоуменно оставались наблюдать за развитием событий. А чтобы не терять времени, брали интервью у присутствующих или занимались рекламным делом, пытаясь вполголоса агитировать за свой ньюс. К концу третьего часа Трохин совершенно замерз и начал постукивать зубами. Площадь уже вся заполнилась любопытным народом, а корреспонденты вытеснили праздных зевак из первых рядов и заняли их место. Они все еще вполголоса бормотали что-то рекламное, но ни к кому уже конкретно не обращались.
Наконец три часа истекли. Сверху спикировал гоночный кар Вани. Люк распахнулся, и толпа увидела Ваню в маске и плаще супермена. Ваня предупредил заранее, чтобы Трохин не пугался маскарада: так было надо, чтобы Ваню никто не узнал. Трохин проворно залез в кар, бросив зонт и потеряв левую сандалию. Ваня рывком потянул штурвал, и кар взмыл в небо, уходя от погони. Но погони не было.
На всякий случай Ваня покружил над Евразией, чтобы сбить след, а затем приземлился около своего коттеджа под Новгородом. Остаток вечера Трохин и Ваня провели у сетевого экрана, щелкая каналами, — собирали отклики об акции. По мнению Вани, рейтинг акции оказался так высок, что кое-где затмил передачи о завтрашнем Объединении. Единственное, о чем Ваня пожалел, — что они не догадались заключить договор с производителями антикварных зонтов и сандалий и взять лицензию на рекламу — после акции спрос на эти товары взлетел в тысячи раз.
До полуночи Ваня трудился над новым релизом, где от имени Трохина писал отчет об акции и тонко намекал на завтрашнее продолжение. Трохину Ваня посоветовал лечь поспать перед боем.
Ожидая, пока неторопливый домашний робот застелит диван в гостиной, Трохин разглядывал портреты, развешенные на стенах. Портреты были выполнены под старину — в массивных рамах и, кажется, даже написаны настоящими красками на холстах. Вот только изображение изредка двигалось. Один совершенно лысый дядька то хмурился, то хитро подмигивал. Дама на соседнем портрете периодически строила ему глазки. Плечистый парень с угловатой родинкой на виске и в разноцветном скафандре простецки ухмылялся и цыкал острым зубом. Трохин переходил от одного портрета к другому, не переставая удивляться.
— Моя семья, — с тихой гордостью произнес Ваня за его спиной.
Трохин обернулся.
— Это мой пра-прадед, — продолжил Ваня. — Известный военный генетик Егор Руженко, это пра-прабабушка Паула. Она, кстати, была американкой, так что я американец на одну шестнадцатую. Это их сын Филипп, разведчик, контрабандист и хакер, уж извините. Рядом мой дед Станислав и бабушка Анна-Мария. Вот это мой папа, полковник космофлота Хома Руженко, это моя первая мама, это вторая, а это тетя Элизабет с мужем. Это мой старший брат, ну а это — я…
Ванин портрет вдруг выпучил глаза и на миг высунул язык, причем наружу, из холста. Ваня смутился, и уши его снова стали малиновыми.
— Давно не обновлялся… — пробормотал он и смущенно ретировался из гостиной.
Робот к тому времени тоже куда-то подевался. Диван — больше всего эта штука напоминала именно диван — был расстелен, и очень хотелось спать. Поначалу заснуть не давала новенькая хаба-хаба — она уже была известна каждому, и со всего мира Трохину непрерывно приходили сообщения — и текстом, и голосом, и даже мультиками. Трохин долго вертел ее в руках, пока сообразил, как отключить.
* * *
Теперь стадион острова Пасхи был полон. Трохин и Ваня сидели на тех же местах, а рядом с Ваней сидела скучающая девица, которая представилась Ингой. Ваня хоть и был собран, но уделял девице, по мнению Трохина, слишком много внимания — интересовался, видно ли ей сцену, не холодно ли, не жарко ли, а разок даже заказал из воздуха кулек с конфетами, которые девица даже не стала пробовать. Зато конфеты неожиданно понравились Трохину, и он довольно быстро сжевал весь кулек.
Наконец со всех сторон заухали аккорды, сразу напомнившие Трохину молодость — свои первые школьные пати под музыку в стиле рейв. Но оказалось, что это звучал гимн ЕИАК, а его заглушал гимн СШП, звучащий на противоположном конце стадиона. Ваня объяснил, что оба государства так и не смогли решить, чей гимн будет звучать первым, а кидать жребий запретила Всемирная ассоциация фаталистов. Поэтому церемонию решено было начать с гимнов, звучащих одновременно, чтоб не было ни малейшей дискриминации.
Самым неприятным было то, что ни Ваня, ни Трохин пока не представляли себе плана действий. Ясно было одно — авторитет Трохина после скандала на канале и вчерашней акции очень велик, уже сейчас на Трохина оборачивались с окрестных трибун. А поэтому очень многие подписались на его хабу-хабу и услышат любые его слова, брошенные по всеобщему касту. Но вот что это должны быть за слова, которые остановят террор? Трохин надеялся на Ванину осведомленность. Ваня полагал, что Трохин сам придумает, что именно сказать и в какой момент.
В том, что террористический флэшмоб намечается, не было сомнений уже ни у кого. Трохину, как известному теперь деятелю оппозиции, еще ночью пришло с полсотни загадочных приглашений от неизвестных, предлагавших ждать сигнала и выступить вместе. Причем, в одном сообщении даже конкретно предлагалось снять штаны и развернуться задом к СШП ровно на сто восьмой минуте церемонии, а другое сообщение советовало показать зад в тот миг, когда на подиум выйдут оба президента и стихнет музыка. Ваня объяснил, что ж-террор применяется в большинстве террористических акций, лишь о точном времени террористы договориться не могут, и все решится в последний момент, с появлением первых задниц. Нужна была идея. Но вот какая?
Тем временем позади них на соседнем ряду разместилась кучка молодых людей в полосатых шарфах со звездами. Настроены они были агрессивно — громко смеялись и махали руками.
— Осторожно! — прошептал Ваня на ухо Трохину. — Видите этих, сзади? Это граждане СШП, посольские… Они могут нам помешать… Наверно, для того и выторговали эти места…
— Понял, — сказал Трохин.
Церемония шла полным ходом. Пространство над полем заполнила гигантская голографическая фигура. Она возвышалась до небес и казалась могучим джинном, явившимся перед крохотными людишками. Хотя это был всего-навсего губернатор Канадо-Чукотского штата, стоявший где-то в центре поля и лишь увеличенный мощными голографическими проекторами. Его голос гремел, стадион удовлетворенно урчал, а на заднем ряду хихикали. Как и предшествующие ораторы, губернатор тоже говорил что-то про Объединение и дружбу, и снова настолько гладко и правильно, что смысл речи ускользал, оставался лишь дружелюбный мотив.
