– К сожалению, она упала не на голову, а на бок. Ушиби она
головку, мы могли бы заявить, что она страдала размягчением мозга или еще
чем-нибудь. Нет, она вообще почти не ушиблась.
– Чем вы были крайне разочарованы? – сухо спросил Пуаро.
– Что? А, я понимаю, что вы имеете в виду. Да, как вы
говорите, крайне разочарованы. Твердые орешки эти престарелые дамы.
– И вы все уехали в среду утром?
– Совершенно верно.
– Это было в среду, пятнадцатого. Когда вы снова встретились
с вашей тетушкой?
– Почти через две недели, в выходные.
– То есть двадцать пятого, так?
– Скорей всего, именно так.
– А когда ваша тетушка умерла?
– В следующую пятницу.
– Заболев в понедельник вечером?
– Да.
– Вы уехали в понедельник?
– Да.
– И не приезжали во время ее болезни?
– Нет, до самой пятницы. Мы не знали, что она так серьезно
больна.
– Вы приехали в пятницу. И еще застали ее в живых?
– Нет, она умерла до нашего приезда.
Пуаро посмотрел на Терезу Аранделл.
– Вы тоже были у тети и в пятницу, и в упомянутые вашим
братом выходные?
– Да.
– Ваша тетушка тогда ничего не говорила о своем новом
завещании?
– Ни слова, – ответила Тереза.
Однако Чарлз в ту же секунду выпалил:
– О да, было.
Он произнес это со свойственной ему беззаботностью, но
каким-то неестественным тоном, словно очень старался выглядеть беззаботным.
– Было? – переспросил Пуаро.
– Чарлз! – воскликнула Тереза.
Чарлз старался не встретиться с сестрой взглядом. И когда заговорил
с ней, тоже смотрел в сторону.
– Ты не можешь не помнить, девочка. Я ведь тебе рассказывал.
Тетя Эмили предъявила нам в некотором роде ультиматум. Она сидела как судья на
процессе. И произнесла речь. Сказала, что не одобряет поведения своих родственников,
то есть моего и Терезы. Против Беллы, заявила она, она ничего не имеет, но зато
ей не нравится муж Беллы и она ему не доверяет. Тетя Эмили была всегда
настроена проанглийски. Если Белла унаследует значительную сумму, сказала она,
она не сомневается, что Таниос сумеет прибрать эти денежки к рукам. Еще бы –
ведь он грек! «Ей лучше ничего не иметь», – заявила она. А потом добавила, что
ни мне, ни Терезе нельзя доверить большие деньги. Мы их тотчас же проиграем или
растратим. Поэтому она составила новое завещание, согласно которому все ее
состояние переходит к мисс Лоусон. «Она дура, – сказала тетушка Эмили, – но
существо преданное. И я верю, что она искренне меня любит. Не ее вина, что она
родилась глупой. Я сочла более справедливым сказать тебе об этом, Чарлз, чтобы
ты не возлагал особых надежд на мою смерть». Довольно противно было это
слушать. Тем более что я как раз и рассчитывал получить деньги после ее
кончины.
– Почему ты не сказал мне об этом, Чарлз? – со злостью
спросила Тереза.
– Разве? – переспросил он, старательно отводя взгляд.
– А вы что ответили, мистер Аранделл? – поинтересовался
Пуаро.
– Я? – небрежно отозвался Чарлз. – Я только засмеялся. Какой
толк что-то доказывать? Этим никого не убедишь. «Как вам будет угодно, тетя
Эмили, – сказал я. – Конечно, это для меня в некотором роде удар, но, в конце
концов, деньги ваши, и вы вольны поступать с ними как вам заблагорассудится».
– И какой была реакция тетушки на ваши слова?
– Все обошлось тихо-мирно. «Я смотрю, ты умеешь принимать
удары, Чарлз», – сказала она. На что я ответил: «Приходится глотать не только
хорошее, но и плохое. И раз уж мне ничего не обломится, может, хоть сейчас вы
дадите мне десятку?» Она назвала меня наглецом, но отстегнула пятерку.
– Вы очень умело скрыли свои истинные чувства.
– Честно говоря, я не принял ее слова всерьез.
– Вот как?
– Да. Я решил, что тетушка меня разыгрывает. Хочет нас всех
попугать. Я был уверен, что пройдет несколько недель, ну не недель, так
месяцев, и она разорвет это завещание. Она частенько сердилась на нас. И я даже
не сомневаюсь, что она обязательно так бы поступила, не случись ей ни с того ни
с сего помереть.
– Это интересная мысль, – заметил Пуаро.
Помолчав минуту-другую, он продолжал:
– Мог ли кто-нибудь – мисс Лоусон, например, – подслушать
ваш разговор?
– Пожалуй. Мы говорили в полный голос. Честно говоря, когда
я вышел, эта Лоусон порхала возле двери. Наверное, подслушивала.
Пуаро задумчиво посмотрел на Терезу.
– И вы об этом ничего не знали?
Она не успела ответить, как вмешался Чарлз:
– Тереза, девочка, я был уверен, что рассказывал тебе или
хотя бы намекал.
Наступила странная пауза. Чарлз не спускал глаз с Терезы,
глядя с таким упорством, которое не соответствовало характеру беседы.
– Если бы ты мне рассказал, я бы не забыла. Как вы считаете,
мосье Пуаро? – медленно спросила Тереза.
Ее миндалевидные темные глаза остановились на нем.
– Да, я не думаю, что вы бы забыли, мисс Аранделл, – так же
медленно ответил Пуаро.
И резко повернулся к Чарлзу.
– Проясните мне одну деталь. Мисс Аранделл сказала вам, что
собирается составить новое завещание, или подчеркнула, что уже составила его?
– На этот счет у меня нет сомнений, – быстро ответил Чарлз.
– По правде говоря, она показала мне завещание.
Пуаро подался вперед. Глаза у него расширились.
– Это очень важно. Вы говорите, что мисс Аранделл показала
вам завещание?
Чарлз как-то по-мальчишечьи дернулся, словно укрываясь от
удара. Серьезный тон Пуаро заставил его почувствовать себя неловко.
– Да, – ответил он. – Она мне его показала.
– Вы можете нам в этом поклясться?
– Конечно, могу. – Чарлз занервничал. – Ну показала и
показала. А что в этом особенного?
