Идти внутрь здания оказалось… сложно. Коридор сразу раздвоился, вопреки канонам нашей земной архитектуры, под острым углом, так что я чуть было не напоролся на торчащий гребень стены между двумя проходами. А кто-то, похоже, таки напоролся — по крайней мере, на уровне моего лба зловещее ребро дизайнерской ошибки оказалось замарано темным, смахивающим на кровь. Куда двигаться дальше — направо или налево, — я не имел ни малейшего понятия. Можно, конечно, выстрелить по разу в каждый проход — может, Эл отзовется. А может, обидится. Чужая душа, что ни говори, потемки.
— Эл? — воззвал я вполголоса.
Молчание… молчание… молчание. Ну ладно, не больно-то и надеялись. Найдется, куда он денется. М-дя… куда он может деться, лучше не задумываться, ибо если денется-таки хоть куда, то мы тут рискуем неоправданно задержаться, прошу отметить, безо всякой надежды на обретение вожделенных минералов.
Делать было нечего, и я побрел по левому коридору, завалив ружье на плечо. Не было тут никакой угрозы. Если угодно, уже не было. Тревожное завывание, звучавшее в голове с последнего приступа, заглохло окончательно еще там, у ворот.
Коридор привел в странно округлую комнату, уставленную непривычно низкой мебелью и разукрашенную по стенам довольно странной живописью. Чтоб я чего понимал в искусстве, может, и у нас есть такой жанр, но я даже по телевизору ничего подобного отродясь не видел. Такое впечатление, что нарисовано оно было в одно бесконечное движение, не отрывая кисти от поверхности; единая причудливо извивающаяся линия складывалась в диковинные узоры, причем нигде сама себя не пересекала. А когда я присмотрелся к одному из ее участков поближе, то взгляд словно приклеился и потянул в глубину узора. Вот линия наплывает, словно при зуме камеры, становится все шире, и если вглядеться в ее гладкую черную поверхность, можно увидеть в ней… увидеть… в ней…
— Не стоит смотреть, мистер Мейсон. Это не опасно, но сейчас не время.
Уфф, отклеился.
— Что это, Эл?
— Комната отдыха. А это сенситивная живопись, мы позаимствовали ее у одного довольно экзотичного народа. Люди вашего мира никогда ей не овладеют — не хватит глубины психологического ресурса.
— А меня как-то это… того…
— Конечно, она для этого и создана. Но вы ведь пригляделись только к клочку. А под овладением я имею в виду искусство создавать. Для этого надо быть способным воспринять все целиком, только тогда понятен замысел.
Железный парень. Готов поспорить, что в его глазах мир перевернулся вверх ногами, а он тут про замыслы живописцев вещает, что твоя Опра.
— Все убиты?
— Ну… не все. Большая часть сумела уйти, пока нападающих сдерживали. Но здесь и впрямь не осталось живых.
— Стало быть, тут нам ни фига не отсидеться?
Эл пожал плечами. Он выглядел крепко осунувшимся, что, впрочем, мало сказалось на его богатырских габаритах. Меч свой он держал обеими руками, судорожно стиснув рукоять и уперев острие в пол, слегка наваливаясь на него. Клинок пружинил. А стальной лом, сдается мне, согнулся бы в колесо. А что мне особенно не понравилось, так это глаза Эла. Вернее, то, что поймать его взгляд не получалось. Раньше-то он постоянно норовил в самую душу уставиться.
— Пока ничего не знаю. Мне надо провести кое-какие ритуалы, надеюсь, они помогут определить, что здесь произошло и куда ушли Старейшие.
— Штурмовали, если тебе это поможет, с помощью нашего оружия и, сдается мне, нашими методами.
— Скажу больше, мистер Мейсон, штурмовали ваши люди.
Не удивлен. Местным наша тактика и оружие ни к селу ни к городу. Да и эта кровища на углу, прямо как будто меня самого лбом в стену вписали, аж холодок по спине продрал.
— А у вас тут много наших?
— Да разве за всеми уследишь? Визового режима у нас нет. Кто сумел, тот и прошел. Я не понимаю другого: как они смогли приблизиться к Цитадели? Даже если варды не были активированы на поражение, любого врага не могли не заметить и не встретить на подступах. А на склоне я не заметил никаких следов боя.
Не сомневаюсь, что очень скоро это прояснится, и то, что обнаружится, по традиции мне не понравится.
— Пока что не могли бы вы привести сюда наших спутников? Я буду там. — Эл качнул головой, указывая вверх. — Там заклинательные покои… они сильно пострадали, но все же там будет проще всего провести необходимые действия.
Развернулся и побрел, тяжело переваливаясь с ноги на йогу. Вот так-то, как ни гадски это звучит, лучше… а то все порхал, цвел и пах, как розовый куст посреди взорванного гадючника, — никакого зла не напасешься.
Прежде чем отправляться за отставшими, я еще разок прошелся по балюстраде, где лежал убитый Хранитель, и осмотрел следы иссекших фронтон пуль. Очень любопытные попались наблюдения, словно бы стреляли не только откуда положено — вон оттуда, от ворот, и снизу из-за ящиков, и вон со Стены, — но еще и откровенно сверху. И не просто с одной точки, а словно бы описывая дугу… Вот тут, например, пуля выбила щебень из бортика, соседняя вошла рядом, следом третья, а следующая нырнула выше и поразила стенку так, как если бы огневая точка при этом ушла вправо метра на три.
Вертолет? Наездники на птеранодонах? Что-то не верится мне, что на этой то ли птице, то ли рыбе удобно летать — больно у нее рожа хамская, а спины я не разглядел за нагло растопыренными крыльями, но по всем пониманиям должна быть скользкая. Большой Рогач услужливо подсадил пулеметчика?
Безмолвный бурый парень не ответил за мой вопросительный пинок. Все они тут скрытные, и минералы заныкали. Приглядимся — а какая же пуля его свалила? Прострелен череп, но это был контрольный выстрел по уже упавшему, в упор. Открытая рана в горле. Два близко посаженных пулевых отверстия в животе. Похоже, это была очередь с отсечкой… Какие стволы у нас отсекают по два выстрела? Давненько я не следил за модой на этом поприще… но в любом случае что-то современное, раньше такой моды не было. Наверняка все увешанное прицелами, фонарями всякими и целеуказателями, чтоб уж никакое криворучко не облажалось. Случись сейчас такое на стене да заметь над перилами загривок проводящего свое идиотское расследование Мейсона, так отстреливай любое ухо на выбор, и ничегошеньки он тебе в ответ не сделает…
Ну Мейсон-то, конечно, сделает. Как чего сделать такое, чтобы люди расплакались, — это к нему. Но в целом что хочу сказать? Я не буду чувствовать себя в этом предприятии достаточно комфортно, пока Эл не отведет меня за ручку на армейский склад и не предложит угощаться, ни в чем себе не отказывая. Да и потом буду долго брюзжать на питание всухомятку и необходимость нянчиться со всякими тут сердитыми кореянками.
Делать тут было особо нечего… то есть конечно же дел тут было до хрена, например: прочесать всю эту фазенду от чердака до подвала, найти какую-нибудь местную водородную бомбу, чтобы защищаться от врагов, наскоро выучить пару магических трюков, дабы сбивать с толку преследователей и восхищать наивных студенток, да и просто обнаружить живого свидетеля. Вздернуть его за ноги на заборе и лупить по почкам, пока все не расскажет… Да, я знаю, некоторые начинают с теплых слов и выдачи конфеты, но конфет у меня нету, да и слова складываются какие-то не шибко дружеские. Однако мы прибегнем к принципу «меньше знаешь — крепче спишь». Покамест все равно не в наших силах как-то повлиять на происходящее, так что не будем забивать себе голову и позволим Элу вести нас по темным закоулкам, пока он добровольно не признается, что мы в тупике. А там видно будет. До сих пор всегда срабатывало, правда, иногда с большим скрипом, треском и иными громовыми раскатами.
