Капитан толкнул локтем Виктора:
– Майор, ты можешь рассказать, что там было дальше, в карьере?
– А, ты же ничего не помнишь… Зачем рассказывать? Сейчас мы тебе покажем. Линдворн! Вот, возьми мой жетон, покажи Александру, что было, когда его ранило.
– Ох, чего там смотреть, – недовольно пробурчал Линдворн, раздувая гребни. – Ф-фух!
Дракон выдул перед Ковалевым небольшое облачко, и по нему побежало изображение.
Безжизненное тело капитана с висящей на сухожилии рукой прислонили к каменной стене. К каменному проему гробницы бежал Иван Суворин, нагруженный мечами и цинками с патронами.
Замелькали руки Неринга, заряжающего пулемет. Все пространство вокруг алтаря было завалено коричневыми телами и залито оранжевой кровью. Недобитые гархи шевелились и пытались встать. Неринг экономно, как на учениях, стрелял короткими очередями. В дверном проеме мелькнул неугомонный Суворин и побежал к нише, в которой прятались несколько изувеченных и разъяренных гархов. Суворин размахивал мечом и что-то кричал. За ним гигантскими прыжками мчался Марис.
Прозрачная воронка лопнула, рассыпавшись в воздухе, а из проема в плите один за другим появились огромные зеленые амфиптеры. Их было всего пятеро, но они сразу заполнили собой всю каменную арену – настолько превосходили они злобных гархов своими размерами и мощью. Линдворн поспешил к ним навстречу и несколько раз показал в сторону Неринга и в сторону Мариса, стоящего с Иваном спина к спине, выставив вперед мечи, покрытые оранжевой подсыхающей слизью. К Ивану и Марису с двух сторон ковыляли два уцелевших, но изрядно потрепанных гарха. Гархи не могли плеваться огнем без риска попасть друг в друга. Это приводило их в ярость. Амфиптеры, переглянувшись, отправили в гархов несколько огненных молний. Обуглившиеся туши рухнули ничком.
Дальше облако показало, как Суворин бинтовал изрубленного осколками Ковалева, как Марис поднял безжизненное тело капитана на руки и исчез, а за ним пропал Суворин. Потом амфиптеры шли по каньону, гоня перед собой волну жаркого белого огня. Останки коричневых драконов немилосердно чадили. Густой дым уходил в отверстие, из которого ранее появлялись все ящеры. Изображение мигнуло: на нем появилась палатка, танк под каменным козырьком. Появился Линдворн с синей колбой, потом замелькали лица Суворина, Мариса, недовольный пятачок взъерошенного Вихрона, только что отмытого теплой водой от оранжевой крови гархов и желтого песка. Пришел Эрл Неринг, вошел в палатку и вышел, чуть не плача.
– Вот и все, казак ты мой ненаглядный, – Линдворн снова порылся в облачке пальцами, и картинка пропала. Облачко растаяло вслед за изображением.
– Ваня, а куда ты спрятал Вихрона, когда переместился за оружием?
– Куда, куда… В танк я его засунул и крышкой прихлопнул. Оттуда даже с его настырностью выбираться минут пять. Более чем достаточно!
– Ну, так, казаки! Мне пора. Нужно лететь на материк. Пока ты был без сознания, я объяснил самоверам, что там, – Линдворн махнул лапой в сторону розового поля, – им делать нечего. И тогда у нас с ними будет полная любовь и понимание. До встречи!
Дракон исчез. Ковалев только сейчас ощутил невероятный, просто зверский голод.
– Не поесть ли нам? Иван, Виктор, Марис?
– Поесть, как никогда! – рассмеялся Неринг.
Марис согласно кивал головой, поедая сладкую ватрушку. Говорить с набитым ртом воспитанный латыш считал неприличным.
Ковалев спустился с помоста и пошел прямиком к столу, во главе которого сидел Эрл Неринг. Принцесса Энни была там же, возле супруга. Экипаж последовал за командиром.
Один только Иван Суворин стоял на помосте, не в силах сдвинуться с места. У него под ногами лежал зеленый брусочек размером с карандаш. Суворин не успел опомниться, как брусочек оказался у него в руках. Прохладный, тяжелый, он завораживал и притягивал взгляд. Шестигранный брусочек был разделен на пять частей, одна над другой. На первой был выдавлен золотой бык, на второй – узорчатая снежинка, третья скалилась пастью дракона, четвертую украшал выпуклый человечек, на пятой горело солнце с кривыми лучами. Все пять частей могли проворачиваться вокруг общего стержня легко, с едва заметной, но четкой фиксацией каждого положения. Одна грань брусочка была украшена фигурками, остальные пять были испещрены символами и буквами.
«Нужно сообщить Линдворну», – подумал Иван, но рука его сама собой тащила из-за ворота жетон-коммуникатор. Дракон расширил возможности белых жетонов, и теперь танкисты могли переноситься к каменному козырьку или к алтарю из любой точки острова.
– Срочно отдать Линдворну, – бормотал про себя Суворин. – Я только вот рассмотрю его и сразу отдам. Честно-пречестно!
Помост исчез. Суворин протянул руку и отодвинул полог палатки.
* * *
Епископ Рэнкс быстрым шагом вошел во дворец и поднялся на второй этаж. Оставив охрану у дверей, Рэнкс вошел в угловую залу. Отца и дяди Алистара не было. Вместо них Рэнкс обнаружил проворного оруженосца Сермона. Тот почтительно склонился для получения благословения, выпрямился и приблизился к епископу. Оглянувшись, оруженосец произнес: «Ветер и птицы». Сермон поклонился и стремительно исчез из залы, плотно и бесшумно затворив за собой дверь.
Епископ подошел к окну, некоторое время разглядывая из-за тяжелой гардины с бахромой горожан, собирающихся на праздник. Затем он подошел к рыцарским доспехам, потрогал стальную перчатку за палец и исчез в открывшемся проеме.
Пока закрывалась тайная дверь, Рэнкс протянул руку и взял с полки заправленный фонарь. Затеплив огонек кресалом, Рэнкс подождал, пока пламя станет достаточно ярким, отрегулировал фитиль и начал спускаться по закручивающейся спиралью каменной лестнице. Через два витка перед ним открылось маленькое подземелье, в котором от круглой лужайки брала начало прямая, ровная дорога, огороженная бордюром из светлого мрамора. На самом деле это был канал, а круглая лужайка – неглубокий бассейн. Епископ подошел к легкой красивой лодке, поставил фонарь на нос, сам же стал на корме. Нагнувшись, Рэнкс взял со дна лодки легкий полированный шест. Небольшого толчка было достаточно, чтобы лодка быстро заскользила по водной глади. Через пять минут Рэнкс остановил лодку в таком же круглом подземелье, как то, в котором он начал свой путь. У каменного причала уже стояла вторая лодка.
Рэнкс поднялся по винтовой лесенке в светлое пустое помещение, погасил свой фонарь и нажал деревянный рычаг, торчавший из стены. Сверху опустилась деревянная клеть. Рэнкс вошел в клеть и закрыл за собой прочную решетку. Клеть медленно и плавно двинулась вверх. Подъем не занял много времени. Через некоторое время клеть остановилась. Рэнкс отворил решетку и шагнул в маленькую, скудно освещенную комнатку. Перед епископом возникла дверь, за которой бубнили голоса. Слов было не разобрать, впрочем, Рэнкс и не собирался прислушиваться. Он толкнул дверь и попал в беседку на Королевском холме. Обнявшись с отцом и графом, Рэнкс подошел к перилам. Вокруг, сколько хватало глаз, не было ни души. Только птицы и ветер.
