Но шаги его с приближением к сулейманскому постоялому двору — как его там? — все замедлялись и замедлялись, и вся заготовленная заранее и казавшаяся чрезвычайно правдоподобной еще полчаса назад ложь об исчезновении Елены Прекрасной начинала представляться беспомощной и нелепой выдумкой, не способной обмануть даже Ивана.
Оставалось только надеяться, что царевич еще не пришел в себя, и тогда его можно будет погрузить на Масдая, завести на него же коня — ох и ругани-то будет, но не в сапог же его совать!.. — и быстренько лечь на обратный курс. А там, когда оклемается сердешный, уже поздно будет. И забудется эта спесивая взбалмошная Ленка как страшный сон.
Хозяин встретился ему у ворот — он провожал старьевщика с повозкой, наваленной дополна всяким хламом, и, прижимая к груди выменянный на копившуюся месяцами рухлядь медный котелок, одновременно пытался выглядеть, не прихватил ли проныра-коммерсант чего ценного со двора.
Увидав драгоценного коня и одежду его владельца, лопающуюся от золотого шитья и самоцветов, хозяин выкатил глаза, вытянул шею и выронил из рук котел.
— Что ты на меня так таращишься? — свысока удивился Волк. — Лошадей, что ли, никогда не видел, или меня не узнал? Я теперь — деверь калифа Амн-аль-Хасса. Или шурин? Или свояк… Короче, я обменял свою любимую сестру на его любимого коня, которого и вверяю пока в твои дырявые руки. Заботься о нем до нашего отъезда как о себе самом — и мы вознаградим тебя по-цар… по-калифски. Но если хоть волосок упадет с его гривы — ты свою беспутную башку не найдешь больше и с атласом. Понял?
— Все понял, ваше высочество, — поклонился до земли хозяин, а, может, просто наклонился подобрать потерю.
— Исполняйте, — не стал вдаваться в тонкости местного придворного этикета лукоморец, а просто бросил ему поводья, а сам быстрым шагом, чуть не бегом, направился в их с Иваном комнату, на всякий случай морально готовясь к самому худшему — крикам, ссоре, драке, лекции…
Но к тому, что комната окажется пуста, он готов не был.
— Масдай, где Иван? — тревожно озираясь, спросил он.
— Не знаю, — недоумевающе прошелестел ковер с лежанки. — Вчера днем, ближе к вечеру, внезапно очнулся, встал, вышел и больше не возвращался. — Может, пошел вас с Еленой искать?
— Еще этого только не хватало, — состроил страшную мину Волк, развернулся и галопом вылетел во двор.
Хозяина он нагнал около конюшни.
— Эй, хозяин, слышь, как там тебя…
— Маджид, ваше высочество…
— Сергий, между прочим, — неловко сунул руку, свежеукрашенную разнообразными перстнями — подарком «зятя» — для пожатия Волк и чуть не отскочил, когда Маджид попытался облобызать ее.
— Ты че, с ума спрыгнул? — испугано покрутил он у виска. — А ну, прекрати!
— Как прикажет ваше высочество, — с готовностью согласился хозяин.
— Прикажу, — ворчливо буркнул Волк, но тут же добавил, вспомнив, зачем он тут:
— Ты друга моего не видал здесь нигде?
— Больного?
— Да хоть больного, хоть здорового — не видал?
— Нет, не видел, виноват… Я не знал, что за ним… что он встает… Я бы…
— Ну, ладно, не видел, так не видел…
И Серый твердым шагом направился к собирающимся в дорогу купцам.
— Эй, торговый люд, вы тут чужеземца в стеллийской одежде не видали вчера или сегодня?..
Но ни торговцы, ни слуги, ни ремесленники Ивана не видали.
Но тут в голову Серого пришла гениальная, как все простое, мысль, и он быстренько выудил из карманов штанов Ярославнин «иваноискатель».
Ну-ка-ся, ну-ка-ся…
Но приборчик был мертв.
«Может, я его просто придавил сильно где-нибудь? Или он перемерз? Или магия выветрилась? И ничего страшного с царевичем вовсе и не случилось?» — думал, не веря сам себе Волк, устало опустившись на низкую каменную скамеечку у фонтана, откуда был хорошо виден единственный вход в караван-сарай. Он сидел, повернувшись разгоряченным обгоревшим местами, лицом к прохладным струйкам воды и задумчиво подбрасывал случайно завалявшуюся в кармане золотую монетку. — «Может, он пошел погулять в город и немного подзадержался? Или нашел себе приятеля и пошел к нему в гости… Или… Или… Ну, почему, когда его лукоморского высочества нет на месте каких-нибудь полдня, я обязательно должен подозревать самое страшное?.. Может же быть десяток… нет, сотня каких-нибудь совершенно безобидных причин, по которой я не застал его в нашей комнате, когда вернулся! Только почему же это я не могу назвать хотя бы одну?..»
Денежка выскользнула из дрогнувших пальцев Сергия и с едва слышным плюхом упала в фонтан.
«Да еще и вот это!..» — сердито подумал Волк и уже собрался было засучивать парчовые рукава, чтобы достать ее со дна, как услышал за спиной издевательский смешок.
— Рученьки-закорюченьки, да, северянин?
Волк медленно обернулся.
Рядом стоял смуглый до черноты долговязый юнец в чистой дорожной одежде — видно, собирался уходить с караваном.
Серый смерил его взглядом и презрительно хмыкнул.
И этот хмык ясно сообщал всем заинтересованным и не очень лицам, что на его личной шкале таких мелких делений еще не было нанесено.
— Ты, я вижу, тут впервые? — свысока спросил он.
— Да, — вызывающе ответил юноша. — Я из Амальгамы.
— А-а, — снисходительно махнул рукой Волк. — Значит, ты не знаешь.
И отвернулся.
— Чего не знаю?
— Этого поверья.
— Какого поверья? — не унимался тот.
— Старинного. О фонтане.
— О фонтане?..
— Да. Хотя, по-моему, это знают все… В этот фонтан надо бросить золотую монету, если ты хочешь вернуться в Шатт-аль-Шейх еще раз.
— Да?.. — озадачился амальгамец. — А если еще два раза?
— Две золотых монеты.
— А если бы я хотел здесь поселиться?
— Прикинь, сколько лет ты бы хотел тут прожить, и за каждый год — по одной серебряной монете. Ну, и за возвращение — золотой.
— Хм… — юноша хотел сделать вид, что не поверил, но у него не очень получилось.
Серый со скучающим видом снова отвернулся и стал демонстративно заинтересованно разглядывать замысловатой формы трещину в заборе.
Меньше, чем через полминуты он услышал мягкое позвякивание отсчитываемых монет, а затем веселый всплеск.
— Что это ты такое делаешь, Абу? — к их компании присоединился караванщик.
— Ты когда-нибудь слышал о старинном поверье, о мудрый Хасан, что чтобы вернуться еще раз в Шатт-аль-Шейх, надо бросить золотую монетку в этот фонтан?
— Да, естественно. Каждый раз так делаю.
