— Что? — переспросил Эдик. — Какого петуха?
— Моего, какого ж еще?
— Так это… разве он у меня?..
Эдик осторожно поднес руку к голове, и его пальцы уткнулись в пушистые перья.
— Так вот отчего башке-то тяжело! — догадался он, — А я думал, от усталости!
— Сейчас сыму! — Бабка осторожно взяла обнаглевшую птицу и пересадила на поленницу. — Он завсегда тут сидит, сторожит, чтобы в случае чего… Ясно?
— Ясно, — кивнул Эдик и, вздохнув, добавил: — Я, пожалуй, пойду, а?
— Иди, иди! Пару часиков еще соснуть можно.
Эдик осторожно пробрался в комнату, разделся и улёгся на раскладушку. Последнее, что он увидел перед тем, как заснуть, — это домовой, сидящий у него в головах.
Солнечный зайчик скользнул по шторе, попытался отодвинуть ее в сторону и не смог. Тогда он переметнулся на подушку и стал подбираться к Костиному уху. На мгновение Косте показалось, что это Горыныч пытается сообщить ему что-то по секрету. Он вяло отмахнулся и открыл глаза. В сенях сдержанно звякнули ведра, кто-то тихонько замурлыкал себе под нос. Будильник показывал семь часов, и струганые половицы у порога дышали рассыпчатым теплом утреннего золота.
«Пора вставать, — подумал Костя с неохотой. — Сейчас я досчитаю до семи и — подъем!..»
Он сосчитал до трех и снова заснул, но через несколько минут в дверь просунулась лохматая голова лешего и, широко улыбнувшись, произнесла:
— Вставай, служивый! Я вот тут тебе колодезной водички спроворил, умыться там, чайку попить… А не хочешь вставать, так и лежи… Молодым, говорят, спать полезно.
Костя вскочил и заметался по комнате.
— Я сейчас, сейчас!
Наконец он натянул спортивные брюки и кеды, умылся и поставил чайник.
— Ну зачем вы беспокоитесь? — бормотал он, посматривая на полные ведра. — Неудобно, честное слово! Я бы сам принес.
— А мне все равно делать было нечего, — развел руками Леший и по-ленински, с прищуром, улыбнулся. Эта многоцелевая улыбка была Косте уже знакома, и он понял, что старик пришел с просьбой.
— Ну вот я и решил, — продолжил Леша, — чем дурью маяться, взять да нужное дело сделать. А к тебе, Костянтин, по большой нужде пришел.
— Чего? — удивился Костя. — А-а-а… Нет проблем! Ты же знаешь, туалет во дворе.
— Не о той нужде я печалюсь, о какой ты подумал! — обиделся Леший. — Той у меня уж лет сто не было… А есть нужда превеликая и просьба всепокорнейшая! Я ведь, старый дурень, лабораторный халат свой в пяти местах прожег! — с этими словами он развернул невесть откуда взявшийся уборщицкий халат.
Был тот халат затрепанным и уже не синим, а серым, и посередине зияла огромная прожженная дыра, окруженная целым созвездием дыр поменьше.
— Сидел, понимаешь, варил зелье, да и задремал. А тут головешка возьми и стрельни! Как сам-то не сгорел? Спасибо Лешачихе, вовремя в котел макнула!
— Так там же кипяток был! — ужаснулся Костя. — Зелье к тому же!
— Да, подварило малость, — кивнул Леший, — ну да я ведь привычный. Меня при Ваське Шуйском два часа в масле варили, так то побольнее было!
— А как же тебя отпустили? — заинтересовался Костя.
— Да я сам утек, — весело улыбнулся Леша и заговорщицки подмигнул. — Палачи-то, пока меня варили, притомились да задремали. Ну я и ушел. А теперь вот сам стал задремывать. Да… — Тут Алексей погрустнел и вздохнул. — Так я чего? Может, у тебя того?..
— Что — того? — не понял Костя.
— Того-сего! — пояснил Леши. — Может, говорю, завалялся халатишко какой? А то ведь Лешачиха меня облает и заест, сам знаешь!
Костя почесал в затылке:
— Да… Дела! А лес не спалишь со своими кострами?
— Так у меня ж костер-то непростой, а заговоренный, — пояснил Леший. — Шаг вправо, шаг влево — и само все гаснет. Ну так нету, значит?
— Найдем, — пообещал Костя и полез в темнушку — темную кладовую.
Через секунду Леший услышал звонкое «Бамм!», и показался Костя, потиравший ладонью лоб.
— Прошу прощения, мой благородный друг! — послышался бочковой голос Рыцаря Замшелого Образа. — Сэр Костя! Надеюсь, ты не сильно стукнулся о мои доспехи?
— Пустяки! — пробормотал Костя, с любопытством разглядывая искры, которые все еще продолжали сыпаться у него из глаз. — А почему ты не на посту?
— А я все время на посту! — соврал рыцарь. — Всего лишь на минутку забежал погреться. Утром сильный был мороз, до животиков промерз!
Костя внимательно посмотрел на сэра Жору и покачал головой.
— Тебе поменьше надо общаться с Горынычем, — сказал он и снова заглянул в темнушку. — Так я и думал! — Костя пролистал толстенный «Плейбой» и бросил его на полку. — Сэр Жора!
— Я весь внимание! — вытянулся рыцарь.
— Два наряда вне очереди!
— Есть два наряда! А… где их получить?
Костя вздохнул:
— Это значит, что ты два дня чистишь свои латы, да так, чтобы как зеркало блестели! И еще — подметешь пол и нарубишь дрова!
Выпроводив рыцаря на улицу, он извлек из своего запаса два новых халата и протянул их Лешему, поинтересовавшись:
— А что за зелье ты варил? Небось приворотное?
— Пройденный этап! — оживился старик. — Этим пускай молодухи балуются, а у меня зелье нынче особое, от-ворот-поворотное!
— Это чтобы гостей незваных с порога прогонять? — засмеялся Костя.
Леша поскреб затылок:
— А хошь бы и так! Нынче вон времена лихие, иной гость хуже разбойника! Или вот, к примеру, таракан. Ни за что от соседа к тебе не прибежит, если ты этим зельем покропишь. Страх невозможный в ем просыпается!
— Здорово, — сказал Костя. — Так ты можешь на этом деле разбогатеть!
— Куды там! — отмахнулся Леший и тут же шепотом добавил: — На компьютер бы скопить! Уж больно мне в ходилки-трещалки играть нравится! Или Плей-Стейшн там…
Костя сполоснул сковородку и налил в нее масла.
— Как насчет яичницы? — предложил он.
— Благодарствуйте, — заторопился Леший. — Я с утра еловых шишек пожевамши. Мне барская пища не впрок!
Он постоял еще минуту, словно раздумывая, сказать или нет, и наконец решился:
— Говорят, у Алениного омута какие-то чудеса происходят. Сам-то я там не был, а вот Степанидовна наведывалась и вся не в себе.
— У Алениного омута? — удивился Костя. — Так я ж вчера там был, ничего особенного не заметил.
— То вчера, а то сегодня, — многозначительно заметил Леша. — У нас, милок, время безразмерное. А чудеса тоже разные бывают, у меня вон недавно валенки сперли. Только отвернулся, а их и нет! Вот это чудеса так чудеса! А ты говоришь — вчера. Тут каждую секунду учудить могут.
