— Шеф, бабка услышит, — прошептал Толян.
— А мне плевать! Пусть слышит, — простонал Эдик. — Что я, тварь дрожащая или право имеющий?
В этот момент шеф больше всего напоминал именно дрожащую тварь, о чем Толян и хотел сообщить, но вовремя прикусил язык.
— Шеф, ты — великий человек, — сказал Серый смущенным голосом, — таких рогов ни у кого нету!
— О, мамма миа коза ностра дубино инфернале! — воскликнул Эдик, от отчаяния переходя на итальянский язык. — О, дольче вита повери бандитто! — Он в изнеможении сел на стул.
Братки переглянулись и, не сговариваясь, дрожащими голосами затянули: «Уно, уно, уно, ун моменто! Уно, уно, уно сантименто!»
Эдик почувствовал, что у него начинает кружиться голова. Он схватил со стола стакан и залпом выпил его. И тут же скорчился от отвращения:
— Что за гадость?!
— Не пей, шеф, — запоздало проблеял Серый, — я там носки замачивал!
— Не понял! — сказал Эдик, с трудом шевеля потемневшим языком. — Это же стакан!
— Та-та… Стакан, — согласился Серый.
— А в стаканах носки не замачивают.
— Не замачивают, — обреченно кивнул Серый.
— Ну вот. Я же видел, что там компот. Он же коричневый. Только почему-то носками пахнет…
— Больше негде было, — сказал Серый, — я у бабки тазик просил, а она не дала. У нее там рыбьи головы томятся. А мне нужно было, у меня ноги потеют.
Эдик все еще не понял, что произошло. Ему показалось, что тут какая-то путаница.
— Значит, я выпил чего? — снова спросил он. — Чай?
— Чай, — прошептал Серый.
— Из носков! — злорадно уточнил Толян.
Эдик раскрыл рот и судорожно облизнулся. Лицо его побагровело, потом посинело. Он сжал кулаки, наклонил голову, нацелив рога прямо Серому в живот, но вдруг бессильно завалился набок, глядя перед собой совершенно бессмысленным взглядом, как боксер, получивший нокаут.
— Воды! — заметался Серый. — Дайте шефу воды!
На крик прибежала Маланья.
— Чего это он? Придуривается, что ли? — спросила бабка, брезгливо поджав губы.
— Воды давай! — крикнул Серый. — Окосел шеф, не видишь, что ли?
— С чего бы это? — удивилась Маланья. — Али водки выпил?
— Нету водки! Это он воду из-под носков выдул! — радостно доложил Толян.
— Тогда и впрямь воды надо, — сказала Маланья, — вон он, уж и язык вывалил. Да чей-то черный какой?
Не слушая больше бабкины разглагольствования, Серый сбегал на кухню и притащил ведро воды.
— Воронку давай!
Бабка быстренько приперла здоровенную фляжную воронку.
— Только смотрите, чтобы он пипку не откусил, вон у него какие зубищи! — строго предупредила она.
Шефа усадили на стул, воткнули воронку ему в рот и стали лить воду.
Серый лил, Колян держал воронку, а Толян, нервно подхихикивая, держал самого шефа. Ведро влили быстро.
— Давай еще! — скомандовал Серый.
— Отставить! — прохрипел Эдик и выплюнул воронку. — Все путем! А че случилось-то? — Он обвел непонимающим взглядом своих братков. Очевидно, шеф начисто забыл все, что произошло.
— А… — открыл рот Толян, но тут же получил кулаком под дых.
— Все нормально, — пробасил Серый, — переутомился, видать, такое бывает.
— Ага, — закивал Колян, — переутомление.
— Надо же! — удивился Эдик. — Не думал, что нервы подведут. А водичка, это… хороша! Только вот во рту что-то носками воняет.
Маланья нехорошо осклабилась, но смолчала. С минуту она рассматривала братков, как случайный покупатель рассматривает секонд-хендовский товар: с любопытством и легким оттенком брезгливости.
— Чудные! — сказала наконец бабка. — И чего вы здесь забыли? Бежать вам надо, парни, отседа! У нас места особые, заповедные. Не всем они, вишь, на пользу.
Сказав это, она повернулась и ушла. Шеф посмотрел на свой раздувшийся живот и вздохнул:
— Газета — это фигня. Ватман нужен. Из него сбацаем шапки по размеру, так что не свалятся. Давай, баран, пробегись по деревне, попроси у кого-нибудь старого ватмана. Или нет… Зайди в администрацию. Там наверняка макулатуры много, точно тебе говорю. И это… клея попроси. Скажи, для художественной самодеятельности.
Все это он сказал Толяну, глядя на его завитые рога. Толян не стал уточнять, за что его назвали бараном. Наоборот, новое имя ему чем-то даже понравилось.
— Бегу! — сказал он и, нахлобучив кое-как шапку из газеты, скрылся за дверью.
Эдик встал и, тяжело колыхаясь, прошелся по комнате.
— Мы попали в сложное положение, — начал он, и его глаза блеснули жидким водяным блеском. — Кто-то ведет против нас нечестную игру. С чего все началось?
— С петуха, — робко напомнил Колян.
— С бадьи! — строго поправил его шеф. — Серому вытянули шею. Лисипицин сказал, что это — Яга. Та самая ведьма! Вот она с тех пор и пакостит.
— На рога ее! — крикнул Серый, сделав опасное движение головой и едва не протаранив шефа. Но Эдик на это не обратил внимания.
— Верно, — сказал он. — На рога! И всех, кто ей помогает! А теперь, братцы, я побегу в туалет. Прихватило что-то!
Не прекращая движения, он вылетел за порог. Послышалось возмущенное кудахтанье, громко стукнула во дворе туалетная дверь, а вслед за этим послышался приглушенный взрыв. Братки испуганно переглянулись.
— Похоже на ручную гранату, — сказал Серый, выглядывая в окно.
Дверь туалетной будки валялась на траве, в воздухе вились разноцветные петушиные перья… Шеф, пошатываясь, вышел из будки и попытался натянуть на себя жалкие огрызки, оставшиеся от штанов.
— Ты что утворил, идол окаянный?! — напустилась на него Маланья, вылетая во двор и на ходу засучивая рукава. Однако, увидев Эдика в таком положении, бабка молча попятилась назад.
— Ты это… Куда?!
— Домой! — сказал Эдик, мрачно облизываясь.
— Да куда ж тебе в дом? Посмотри на себя? Вон к бочке иди, замывайся!
Эдик принюхался, кивнул и безропотно пошел к бочке.
Когда Толян вернулся с четырьмя листами ватмана, шеф был уже в полном порядке. И в новых брюках.
— Вот! — сказал Толян, кладя ватман на стол. — Листы хорошие, твердые, использовали только один раз. Для этой… наглядной агитации. А это клей. И краска вот. С кисточкой.
— Молодец, — сказал шеф, — только краска-то зачем?
— Раскрасим шапки, чтоб красивше было! — сказал Толян, принюхиваясь.
— Ты носом не води, — ворчливо заметил шеф, — тоже мне, нюхач нашелся! Это с улицы нанесло… К делу, пацаны!
