– Ничего.
– Говорил,- высунув нос из-под ладони Добрыни, заявила конопатая девчушка.
– Что?
– Благословляю вас. Во имя…
– Это несущественно,- отмахнулась Ламиира.- У него работа такая – всех направо и налево благословлять.
– Что-то еще?
Ее ответ заглушил трубный рев, и вслед за ним, идя на бреющем полете, появился Змей Горыныч.
– За деревья! – скомандовал Добрыня Никитич, усадив Фросю на руки Деду Морозу и разворачивая волшебные сани вручную.
Дон Кихот, отчаявшись вооружить правую руку, сунул меч в ножны и взял в левую копье.
Щенок кавказской овчарки пригнулся к земле и ощерил клыки. Вставшая дыбом шерсть визуально увеличила его вдвое.
Я проглотил слюну, почему-то скопившуюся во рту, и, взобравшись на спину Рекса, потянулся за мечом.
Приближавшийся дракон, похоже, вдвое вырос со времени нашей последней встречи. А морды стали еще наглее и злобнее.
«Какой же он огромный и ужасный!» – подумалось мне.
Но только не с точки зрения северного оленя, который, ощутив привычную тяжесть на спине, без лишних раздумий ринулся на врага. Уцелевший рог грозно торчит вперед, из перекошенной пасти рвется хриплый рык, из-под копыт выскакивают комья земли.
Признаться, я как-то упустил из виду его привычку очертя голову бросаться на врага.
Змей Горыныч принял вызов, растопырив все четыре лапы, выставив огромные изогнутые когти, похожие на жертвенные ножи, и снизившись к земле.
– А-а-а!!!.- заорал я, заглушая собственный страх, и ухватил рукоять катаны двумя руками.
Дракон атаковал одновременно тремя головами, которые столкнулись одна с другой, позволив мне, пригнувшись, поднырнуть под гибкие длинные шеи. Мелькнуло светлое пятно на его груди, и я, ударив мечом, на всей скорости врезался в окованное бронированными чешуйками брюхо Змея Горыныча.
Сталь рассекла биологические доспехи и вошла в плоть. Дракон яростно взревел, изрыгая струи огня. Меня сдернуло со спины оленя, который благополучно поднырнул под хвост снижающегося ящера, и впечатало в землю, а сверху полились густые потоки зловонной голубой крови.
Оставляя на земле звенья кольчуги и клочья своей кожи, я тем не менее не разжал рук, продолжая удерживать меч, вспарывающий брюхо Горыныча. А вот крик оборвался – в легких не осталось и капли воздуха.
Словно тараном ударил своим копьем Добрыня. И тотчас выхватил булаву.
Содрогнулся дракон, полыхнул огнем. Неистово зашипел от пронзительной боли и клокочущего бешенства.
Громыхая доспехами и размахивая пикой, словно ша-олиньский монах боевой палицей, налетел на ящера Дон Кихот.
Разлетелась в щепу пика, почернели от нестерпимого жара обмазанные тестом бинты. Но удержался в седле рыцарь печального образа и бросился на врага словно Матросов – грудью на потоки пламени.
Змей Горыныч свернул в сторону и рванул прочь. Но Рекс настиг его и ухватил зубами за кончик хвоста в полуметре от вцепившегося Пушка. Оленьи зубы не способны откусить, но вот сжевать…
Влетев рогом в муравейник, я остался лежать. Сверху промелькнули драконий хвост и швыряемые из стороны в сторону олень и пес.
Змей Горыныч взревел, сдувая листву с ближайших деревьев, и попытался взлететь, но рухнул на землю и затих.
Следившая за ходом поединка зеленоволосая русалка, в азарте взобравшаяся на мост, от удивления присвистнула. Не ожидала она такого результата. Это ж расскажи кому – не поверят. Сверкнув синим телом, она вниз головой плюхнулась в речной поток, спеша оповестить своих озерных подружек о том, что только что видела.
– Издох,- недоверчиво произнес Дон Кихот, пытаясь пальцами распрямить погнутое лезвие меча. От наложенной на руку шины остались лишь дымящиеся клочья бинтов, словно у мумии, попавшей в пожар Пушок недоверчиво разжал зубы и удивленно тявкнул, словно спрашивая: «На сегодня еще увеселительные мероприятия намечены?»
Спрыгнул с коня Добрыня, потирая сбитые в кровь костяшки.
Из пролеска выскочили девушки, оглашая окрестности криками, и бросились ко мне.
«Не везет тебе, Асмодей, на огнедышащих рептилий,- подумал я, вдыхая такой сладкий, хотя и наполненный гарью воздух.- Что ни встреча – то по уши в земле».
А в небе пляшут звезды, которых, по утверждению астрономов, днем не должно быть видно…
Отступление одиннадцатое
ЗЛО ТОРЖЕСТВУЕТ
Я не плохой, просто поддерживаю антимонопольную политику в области распространения зла по Средиземью.
Саруман
Едва заметно колыхнулась тяжелая портьера.
– Стой, кто идет?! – раздался оклик, резкий и неожиданный, словно выстрел в спину.
Растерянно икнувшего маркиза Амона грубо схватили за ухо и, впечатав собачьей мордой в кожаную обивку двери, проворно провели изъятие всего, что может быть использовано как оружие.
– Да я…
Ответом на его выходку послужил болезненный угол остро заточенного осинового кола в область печени.
Мигом утративший спесь руководитель секретного отдела жалобно заскулил, прикидывая, кто сейчас распоряжается его жизнью и что ему кричать: «Аллах Акбар!» или «Хари Кришна!» Так и не поняв, кто этот широкоплечий молодец в наглаженной камуфляжной форме, он уже было открыл рот, чтобы проорать: «Сатана капут!» – но тут его отлепили от забрызганной слюной поверхности двери и, широко распахнув последнюю, за шиворот, словно провинившегося щенка, вбросили внутрь.
– Сколько тебя ждать?! – гневно насупив львиные брови, поинтересовался Сатана, восседая на своем обычном месте.
– Отвечай, когда тебя спрашивают! – поддакнула оленья голова Владыки ада.
Так это… – Лишившийся от страха способности говорить, не то что логически рассуждать, маркиз Амон ткнул пальцем за спину, покрывшись липким потом при одной мысли о том, что только что он своим собственным языком едва не выкрикнул фразу, которая перевесила бы все былые заслуги. За одну нее могут сослать на веки вечные на электростанцию велосипедистом. А это по-страшнее даже, чем серные копи чистилища. Там какое-никакое общение, во время урагана свежим воздухом пахнет… Здесь же одиночная камера, велотренажер, к которому приковывают опальную нечисть, и одуряющая монотонность непрерывного движения. А попробуй только сбиться с ритма – стимулирование электрическим током, которого для своих нужд на станции всегда хватает, подстегнет так, что шерсть на спине задымится. И как раз сейчас идет подготовка к запуску очередного «миллионника», так что вакантных мест – миллион и маленькая тележка, в последней подвозят вольнонаемных смотрителей.
– Ты, случайно, не обкурился дури? – смягчаясь при виде дико вытаращенных глаз и покрытой пеной пасти, спросил Владыка ада.- А может, таблеток наглотался?
