Углов Константин Михайлович взглянул на вошедшего Сухарева довольно недружелюбно, но тут же спохватился и расплылся в одной из самых своих доброжелательных и обворожительных улыбок.
— У меня к тебе дело, Костя, извини, что отвлекаю от забот.
— Да какие у нас тут заботы, Василий Валентинович? Кругом сплошной беспредел и никакой законности. Вот уж никогда не думал, что буду состоять в прислужниках Демона Зла.
— Мы не прислужники, — поднял палец вверх Сухарев. — Мы агенты в стане врага. К тому же, я думаю, что эта история закончится с часу на час.
— Твоими бы устами да мед пить, Василий Валентинович, — усмехнулся Углов.
— Меня, собственно, вот какой вопрос интересует, Константин. Ты ведь знал Аркадия Семеновича Иванова еще до того, как увидел его труп?
— Как вам сказать? — Углов вильнул глазами в сторону. — Мы виделись пару раз мельком. Нас познакомил Рябушкин. Что же касается трупа, то я никак не предполагал, что обнаружу в старом доме, в обшарпанной квартире, столь обеспеченного человека. Просто в голову не пришло, что это может быть Иванов. Но потом, когда вы мне сказали, что его опознал Хлестов, я вспомнил, где его видел.
— У вас были деловые отношения?
— Я не понимаю, Василий Валентинович, чего ты хочешь. Да мало ли с кем меня сталкивала жизнь! Работа такая, тут за день десятки людей проходят перед глазами.
— По моим сведениям, ты продал ему одну очень ценную вещь.
— Ну и что? — вскинулся Углов. — Мне нужны были деньги. И я действительно продал Иванову одну безделицу, доставшуюся мне от бабушки. Это что, преступление?
— Нет, — пожал плечами Сухарев. — Просто, по моим сведениям, диадема досталась тебе не от бабушки, а от дедушки, который был сотрудником НКВД в далекие тридцатые годы.
— Мой дедушка погиб семьдесят лет назад, и я попрошу тебя, Василий Валентинович, не тревожить его память.
— О твоем дедушке вспомнил не я, Константин, это сделал компьютер. Ведь это ты столь блестяще сыграл роль следователя в устроенной оракулом постановке?
— Ну и что? — с ненавистью глянул на Сухарева Углов. — Мы все здесь играем дурацкие роли и делаем это не по своей воле.
— Все, кроме тебя, Костя. Кстати, почему у тебя столь странное прозвище в том мире — Хрипун?
Углов на вопрос Василия Валентиновича не ответил, он просто вытащил из кармана пистолет и нацелил его на оппонента:
— Это совсем не больно, Сухарев, и даже не смертельно. Правда, очнешься ты уже призраком.
— Зря ты это затеял, Костя. Оракул все равно не отдаст вам с Ивановым золото.
— А при чем здесь Иванов? — зло ощерился Углов. — Аркашка так и сгниет в этом виртуальном пространстве. Этот сукин сын меня обманул. Когда Анатолий Сергеевич упомянул о диадеме, мне сразу все стало ясно. Я вдруг понял, что упустил свой шанс, который дается раз в жизни. Ты можешь это понять, Сухарев? Другие купались в моем золоте, а я считал каждую копейку. Я упустил жар-птицу, которую держал в руках. А ведь я слышал от бабушки об этом оракуле. Но посчитал все это сказками.
— Насколько я понимаю, диадема была не единственным наследством, доставшимся тебе от дедушки?
— Был еще диск с какими-то странными знаками. Он всегда лежал в бабушкиной шкатулке вместе с диадемой. Ничего ценного, как мне казалось, он не представлял. Я о нем даже не вспоминал до того самого момента, когда узнал от Вениамина Стеблова о таинственном компьютере, находящемся в квартире Иванова и открывающем врата храма Йо. Я видел этот компьютер, когда осматривал место происшествия. Ничего таинственного в нем не было. И вдруг до меня дошло, что дело не в компьютере, а именно в диске. Я попробовал вставить его в дисковод, но он оказался слишком велик. Тогда я просто поместил его в сканер. И случилось чудо, Василий Валентинович. Правда, я попал не в храм Йо, а в Железный замок, но это не имело никакого существенного значения. В Железном замке золота не меньше, чем в храме Йо, вот только вынести его мне не удалось. Но я нашел выход, Сухарев. Надо просто совместить две реальности, ту и нашу, ненадолго, на несколько часов, и этого будет достаточно, чтобы переместить ценности в наш мир. И мне это почти удалось. Ты же сам видишь, что происходит. Еще немного, и процесс будет завершен.
— Ты затеял опасную игру, Костя.
— Да брось, Василий Валентинович, ничего страшного не случилось. Никто не умер. Я подарил людям карнавал на несколько суток. С уходом оракула все забудется. Зато останутся ценности. Большие ценности, Сухарев. В конце концов, от этого выиграю не только я, но и весь наш народ.
— Только не надо, Костя, о народе, — поморщился Сухарев.
— Ну хорошо, ты можешь выиграть, Василий Валентинович. В конце концов, чем ты хуже того же Рябушкина? Сто миллионов долларов тебя устроят?
— Допустим. И что я должен сделать, чтобы их заработать?
— Помоги мне нейтрализовать придурков, которые называют себя гайосарами. Я, к сожалению, а может и к счастью, не могу их убить, но мне нужно их изолировать на несколько часов. В крайнем случае суток. Процесс должен вот-вот завершиться.
Сухарев был уверен, что процесс не завершится никогда. Оракул не отдаст золото людям, у которых нет на него никаких прав. Зато эти люди, сидящие на сундуках с золотом, непременно сойдут с ума, а вместе с ними сдвинется по фазе и весь мир.
Возможно, Сухарев не сумел скрыть своих сомнений, и они каким-то образом отразились на его лице, но в любом случае Углов не поверил бы своему коллеге, ибо ставки в игре были чрезвычайно велики. Так или иначе, но он выстрелил в Василия Валентиновича, чтобы иметь возможность уйти спокойно и без помех. Сухарев выстрела не услышал, он увидел нестерпимую для глаз вспышку света и провалился в пустоту.
Никаких неудобств при возвращении к жизни Василий Валентинович не испытал. Он просто открыл глаза и увидел лицо участливо склонившегося над ним Кравчинского.
— С возвращением вас, господин Сухарев, в наш скорбный и во многом необъяснимый мир.
— Он ушел? — спросил Василий Валентинович, поднимая голову.
— Вы имеете в виду Углова?
— Ну а кого ж еще?
— К сожалению, ушел, хотя майор Сидоров, услышав выстрел в кабинете и увидев вас неподвижно лежащим на полу, попробовал задержать убийцу, но безуспешно. Более того, он сам был убит, и мы с минуты на минуту ждем его воскрешения. Кстати, с чего это Углову понадобилось вас убивать? У него что, нервы сдали?
— Костя и есть тот Хрипун, которого вы ищете. Сухарев добросовестно пересказал Аполлону все сведения, добытые в городских архивах, а также почерпнутые из разговора с Угловым.
— Он предложил мне сто миллионов.
— Надо было соглашаться, — укорил Кравчинский.
— Так я согласился, но он почему-то все равно выстрелил.
— Значит, я оказался прав в своих предположениях, — задумчиво проговорил Аполлон, — диск все-таки есть.
