— Вам предъявят обвинение в убийстве сразу двух человек: Каблукова и Лузгина. К стенке вас, конечно, не поставят, но срок вы заработаете изрядный.
— Это еще нужно будет доказать, — процедил сквозь зубы Язон.
— Документы убитого артиста изъяли у вас при задержании в тот самый момент, когда вы расплачивались за сделанную работу с наемными убийцами. Свидетелей сделки более чем достаточно. Ну а потом, есть очень влиятельные люди, которые кровно заинтересованы, чтобы вы оказались на скамье подсудимых. Вы, конечно, понимаете, о ком я говорю? С чего это вы вообще вздумали подставлять Виктора Чуева — получили заказ?
— Тебе какое дело, граф липовый? — окрысился блондин.
— Не грубите, Константин, это не в ваших интересах. Я единственный человек, который способен если не вытащить вас из тюрьмы, то, во всяком случае, скостить срок вашего там пребывания.
— А почему я должен вам верить?
— Потому что именно я вас подставил с бумажником Лузгина, и только я могу доказать суду, что к смерти актера вы не причастны.
— Вы же отлично знаете, что причастен, — скосил в мою сторону заинтересованные глаза блондин.
— Это вы не все знаете, Язон. От кого вы получили музейные ценности?
— Бог послал.
— Вы, видимо, не в курсе, Константин, что на этот раз над вами подшутил дьявол. Золотые побрякушки нельзя было реализовывать по определению, и все, кто к ним прикасался, изначально обречены.
— Вы намекаете на Веневитинова?
— Не только. Вокруг схрона идет игра, но вы, Константин, среди игроков не значитесь. Вы непроходная пешка, битый валет. И тюрьма для вас не худшая участь, можете мне поверить. Другое дело, что вас могут убить и в тюрьме. Я настоятельно советую вам сознаться в убийстве Каблукова и ни под каким видом не сознаваться в убийстве Лузгина. Вы меня понимаете, Язон? Только в этом случае у вас появится шанс дожить до суда.
— Я знаю, что вы работаете на Чуева-старшего и что в ваших интересах выгородить его сынка.
— Я рад за вас, Константин. Подобная осведомленность делает вам честь. Но тогда вы тем более должны понимать, что я не шучу и не блефую. Я могу вас убить, Язон, но я могу вас и спасти. Ваша жизнь в этих вот руках. Мне нужна Наташа. Я хочу с ней встретиться. В ваших интересах, Константин, чтобы эта встреча состоялась.
— Я не могу решать за нее.
— Я дам вам свой мобильник. Поговорите с ней, а заодно предупредите, что крупно погорели и на вашу помощь ей больше не придется рассчитывать.
Думал Язон недолго. В любом случае в его положении выгоднее было рискнуть. Если Наташа в городе, то рано или поздно мы ее найдем. А после звонка Язона у нее появляется выбор: либо скрыться, либо встретиться со мной. Я был уверен, что она предпочтет встречу. Ибо возможностей скрыться у нее было более чем достаточно. И если уж она осталась в городе, пребывание в котором для нее небезопасно, то, вероятно, для этого были очень серьезные причины.
Я сам набрал номер, который назвал мне Язон, поскольку у моего собеседника руки были скованы за спиной, и я же держал у его уха мобильник. Попавший в лапы недоброжелателей блондин говорил быстро и самую суть. Видимо, Наташа была в курсе истории с Лузгиным, а потому сообразила, как и при каких обстоятельствах погорел ее напарник.
— Она хочет сказать вам пару ласковых. — Язон повел бровью на мобильник.
— Здравствуйте, Феликс, — услышал я знакомый голос.
— Здравствуйте, загадочная блондинка. Не сочтите это признанием в любви, но я до сих пор не могу забыть наш с вами совместный полет.
— Он мне тоже памятен, — сухо сказала моя собеседница.
— Вечером поболтайтесь в районе ГУМа. Там есть несколько забегаловок и игровых залов, в одном из них я вас найду.
На этом мы распрощались не только с Язоном, но и с Наташей. Строгий старший лейтенант Скориков подхватил под руки арестанта и проводил его к «жигулям», где изнывал в духоте и миноре незадачливый посредник Хряк, которому светили все шансы быть осужденным за убийство Лузгина, поскольку предполагаемый исполнитель Коля скрылся с места ареста.
Коля оказался легким на помине. Не успел мой «форд» расплеваться с «жигуленком» бензиновыми выхлопами, как мобильник напомнил о себе. Коля был здорово напуган, но, как исполнительный сотрудник, счел долгом предупредить шефа о провале задания. Я же считал, что свое задание он выполнил с блеском, но опровергать молодого человека не стал. Не тот был человек, которому следует выносить благодарность в приказе.
Убежал Коля недалеко, так что через пять минут он запрыгнул в салон моей машины.
— Деньги получил?
— Да. — Коля похлопал по карману. — Я должен вам отстегнуть?
— Ничего ты мне не должен, во всяком случае, в денежном эквиваленте. А фотография у тебя?
— У меня.
Нельзя сказать, что я вздрогнул или неуместным восклицанием выразил удивление. Но на фотографии был Красильников, потомок купца первой гильдии, страстный коллекционер и неутомимый охотник за золотыми пегасами.
— И сколько тебе предложили баксов за его скальп? — присвистнул с заднего сиденья Лабух.
Коля, видимо, был не в курсе, что означает слово «скальп», поэтому и откликнулся не сразу:
— Двадцать тысяч долларов. Правда, он предупредил, что у старика приличная охрана.
— Старца охраняют люди Коня, разве Харитоша не в курсе?
— Хряк поссорился с Коняевым. Тот ему недоплатил. Это их дела, меня они не касаются. Сейчас я не знаю, кто оплатит заказ, раз блондина посадили.
— Серьезная проблема, — согласился я. — На твоем месте я бы сейчас залег на дно. Хряк тебя может выдать.
— Понял. А как старик?
— Старик подождет. Всего хорошего, Коля. И не вздумай заняться самодеятельностью.
Коля покинул машину, а Лабух покачал ему вслед головой:
— Вот молодежь пошла: и умом скорбна, и сердцем.
С таким вердиктом можно было согласиться, оговорив предварительно, что далеко не все у нас пока еще рвутся в наемные убийцы. Но я не стал поддакивать художнику по той простой причине, что и сам еще далеко не пожилой, да и среди зрелого поколения попадаются отморозки, рядом с которыми этот Коля просто ягненок, обреченный к тому же на заклание.
— Тебе его жаль? — удивился Лабух.
— Да. Как и всякого другого несмышленыша.
— Мефистофель гуманист — явление противоестественное. Я не верю в твою доброту, граф Феля. Я наблюдаю за тобой уже два дня: ты цепок, как бульдог - трехлетка. Кроме того, ты хорошо читаешь слабости людей и без зазрения совести оборачиваешь их себе на пользу. Ты блестяще вывел Витьку Чуева из-под удара, и тебя, похоже, не смущает, что убийцей может быть именно он.
