День был солнечный, в яркой дымке, и это привело меня в странно хорошее настроение. Солнце… сколько же инопланетных солнц жгло, грело и облучало мою шкуру? Слишком много.
Пронизанная солнцем метрополия все тянулась и тянулась. Мне как-то все не верилось, что Лос-Анджелес мог быть таким огромным в середине двадцатого столетия. Километр за бесконечным километром резиденций, офисов, вилл, магазинов, институтов, меблированных комнат, все это в огромной решетке улиц, идущих с севера на юг и с запада на восток. Повсюду автострады. Эти автострады, в особенности скоростные, были чем-то потрясающим. Они заставили даже Космостраду казаться чем-то вроде провинциальной проселочной дороги. Забитые страшным, убийственным количеством автомобилей, они сходились по пять, по шесть сразу на перепутанных перекрестках, связывались узлами друг с другом на пересечениях различных трасс и эстакад. Хотя скорости тут не были такими большими, если сравнивать с Космострадой, но такой огромный объем движения делал весь хаос на дорогах просто невероятно страшным. Я-то, по крайней мере, испугался. А вот Карл – нет. Он словно бы даже обрадовался при виде всего этого кошмара и уверенной рукой прокладывал в этом супе дорогу. Словно давным-давно этим занимался. Он был дома.
– В этой машинке совсем нет привязных ремней – ремней безопасности, – сказал я, глядя на сиденья, покрытые голубым искусственным мехом. Я и раньше знал, что никаких ремней тут нету, но только теперь меня поразило такое пренебрежение опасностью.
– Отличная идея, надо их приобрести, – сказал Карл. – После Детройта Конгресс должен собраться и объявить их обязательными для каждой машины. – Тут он подумал и сказал, словно ему наконец-то явилась нужная мысль: – Когда я проектировал машину, надо было добавить туда ремни.
Я смотрел в окно на ожившую историю. Архитектурные стили для меня были странны и невиданны. Теперь таких домов просто не строят. Все было странно, чуждо, но в то же время как-то очень знакомо.
Мы рванулись вправо, и дорога привела нас к еще одной автостраде. Мы направлялись прямо на запад, к океану.
– Это скоростная автострада Санта-Моника, – сказал нам Карл. – Поедем прямо туда – и я буду дома. – Он рассмеялся. – Господи, как здорово быть дома.
Примерно минут через двадцать автострада кончилась. Мы въехали в широкий городской бульвар, потом свернули направо на улицу, по обеим сторонам росли пальмы. Улица шла вдоль пляжа. На песочке лежали и загорали люди, пытавшиеся не упустить даже закатное солнце.
– В первую очередь выволоку свою доску и покатаюсь, – заявил Карл.
– Доску? – переспросила Лори.
– Для серфинга.
– А-а-а…
– Тебе понравится.
– Пляж тут хороший.
Я вытащил переговорное устройство, которое мне дал Кларк, чтобы его испытать. Я внимательно посмотрел на его пористую поверхность. Она была покрыта точно такими же слабо различимыми узорами и каракулями, которые я видел на материале обшивки корабля.
Я прижал устройство ко рту.
– Кларк, ты меня слышишь?
Секундная пауза, затем:
– Да, лапочка, а что?
– Проверка, – ответил я.
– Я прекрасно тебя принимаю, – сказал Кларк, и его голос в устройстве воспроизводился необычайно верно.
– Отлично. Где ты?
– О, на обратной стороне Луны, завис над нею примерно на высоте двухсот километров.
– Неужели? Там что-нибудь интересненькое есть?
– Не-а. Честно говоря, страшно скучно. Мне кажется, я просто залягу в спячку до тех пор, пока вам не понадоблюсь.
– А сколько времени у тебя займет примчаться сюда, если ты нам понадобишься в спешке?
– Ну, если поторопиться, так минут за десять успею.
– Может быть, тебе следовало бы оставаться на околоземной орбите…
– Если хочешь, то пожалуйста. Но меня могут засечь.
Что верно, то верно, согласился с этим я.
– Ладно, тогда оставайся там, где ты есть, и мы с тобой потом свяжемся.
– Ладно, ребята, приятного вам времяпрепровождения.
– Кстати, какие у нас шансы когда-нибудь еще вернуться на Микрокосмос?
– Прекрасные, – ответил Кларк. – Поскольку я знаю, где и в каком времени мы находимся, нам будет довольно легко. Надо просто нацелиться в центр вселенной.
– В центр вселенной?
– Если представить себе ее в четырех измерениях, то Микрокосмос именно там, в самом начале вселенной. Хотя, следовало бы сказать, что он немного сдвинут, примерно на пару миллиардов лет.
– А-а-а, – сказал я.
– Еще что-нибудь надо?
– Да. Если еще какой-нибудь корабль вроде этого войдет в Солнечную систему, твой корабль сможет его засечь?
– Да, но этого не может случиться, – сказал мне Кларк.
– Почему?
– Потому что это единственный в своем роде корабль, больше таких не строили.
– А как насчет возможности встретить собственного парадоксального двойника? Ты же сам говорил, что это корабль, который передвигается в пространстве и во времени. Разве это не предполагает, что он в своем роде – машина времени?
– В своем роде… – задумчиво сказал Кларк, – но мне кажется, что тут не так уж много вероятности, что такое может случиться…
Мне тоже так казалось.
16
Я сказал Кларку, что мы будем держать связь, и отключился.
Мы направились на север, проехали по Береговой автостраде несколько километров, потом повернули направо у знака, который гласил «Топанга Каньон Бульвар», и поехали по извилистой дороге, которая вела в холмы. Наконец Карл свернул вправо по песчаной дороге, потом въехал на тропинку, которая вела к фанерному домику, покрашенному бежевой краской, возле которого стоял автомобильчик, похожий на жука.
Карл подъехал к домику и выключил мотор.
– Друзья? – спросил я.
– Да. Один приятель. Парень чуть постарше меня. Он писатель.
– А что он пишет?
– Телесценарии, киносценарии – что-то вроде этого. Я знаю, что он написал «Пороховой дым» и, по-моему, сценарий одной из серий большого голливудского фильма. Там была большая длинная серия про римских императоров, что-то в этом роде. Не могу никак вспомнить, как она называлась. Ну, его фамилия все равно в титрах не стояла, так что это не важно. Пара моих приятелей сюда время от времени приезжала, просто отдыхали, валялись, слушали джазовые пластинки.
– Пластинки? – спросила Дарла.
– Э-э-э… записи музыки.
– А, тогда понятно.
