Я медленно шел дальше. Я старался оставаться в тени и двигаться как можно бесшумнее. Я остановился и прислушался. Ничего, я двигался дальше, останавливаясь каждые несколько метров, насторожив слух.
Внезапно раздалось гудение. Кто-то был за моей спиной, как предупреждал меня гудок ключа. Потом раздался еще один звук – словно какое-то жужжание. Я замер. Да нет, ничего. Просто какая-то машина сбрасывала накопившееся статическое электричество. Кроме того, звук раздался совсем из другого места. Он должен был бы идти с севера. Я подумал про себя, что Джон куда-то пропал, а ведь он тоже должен был бы уже оказаться в зале.
Снова загудел ключ.
– Враг все еще движется по направлению к машинному залу, – сказал мне Сэм. – Где ты?
– Я притаился в маленькой мастерской или что там такое рядышком с этим же залом?
– Погоди-ка… А, вот это место на карте… Ладно, понятно. Такое впечатление, что враг тоже направляется именно туда.
– Тогда здесь я с ним и расправлюсь, – прошептал я.
– Сиди и не шевелись, пока его не увидишь. Ему придется пройти мимо твоей двери, если он хочет попасть в зал.
Я ждал, прислушиваясь к тишине.
Через несколько минут Сэм снова связался со мной.
– Что-нибудь новенькое есть?
– Нет, – прошептал я, – ничего.
– Он должен вот-вот поравняться с тобой.
Я выждал еще несколько минут, потом потерял терпение.
– Ты уверен насчет того, где именно находится наш гость? – спросил я.
– Да.
Я оглянулся. Тишина стояла вокруг меня стеной.
– Я передвинусь так, чтобы получше видеть дверь.
Я пополз по узкому проходу между двумя гигантскими машинами. В этом помещении была только одна дверь, та, через которую я пришел. Высунув голову из прохода, я поднял свой автомат и прицелился. Я не стану стрелять, как только увижу его, а просто последую за ним, держа его на мушке. Он от меня не уйдет. Если он окажется где-нибудь поблизости от тяжеловоза, Сэм его просто спалит. Отлично. Так мы прикрыли все наши уязвимые места, не теряя противника из виду.
Мы продумали все.
Нет, не все. Я не подумал, что в маленькую мастерскую может быть еще один вход. И такой вход был, высоко в стене, через него проходил подвесной мостик. Мостик извивался между балками, трубопроводами, подвешенными машинными придатками. Я запрокинул голову и проводил взглядом направление мостика. Лестница. Этот мостик соединялся лестницей еще с одним, который проходил прямо у меня над головой.
Я вскочил на ноги, попытался бежать… Слишком поздно. Что-то ударило меня в спину, и я полетел ничком на пол. Автомат запрыгал по полу и исчез под верстаком.
Я перекатился и сел. Я был загнан в угол. Бежать мне было некуда. Тввррлл стоял, загораживая мне проход. Он размахивал своим церемониальным кинжалом с черным лезвием, широким и искривленным, и нефритово-зеленой рукоятью.
– Дрррруг мой, Джейк, – проверещал он. – Священная добыча. Я пррриветствую тебя.
Я медленно поднялся. У меня не было оружия, но мне придется сражаться с ним. Это будет во второй раз в жизни. Мне снова придется сражаться в церемониальной битве с ретикулянским охотником. Первый раунд я выиграл, победив двух противников, сотоварищей твврррлла в рукопашной схватке. Я не считал, что во второй раз удача так же улыбнется мне. Он, конечно, мог бы застрелить меня. Его пистолет висел да кожаной портупее, которую он носил на торсе. Но это не принесло бы ему чести и славы. Ему необходимо было прикончить меня именно с помощью церемониального кинжала, потому что это церемониальная, почетная добыча. Вернее, обычно жертву подвешивали за руки и за ноги животом вниз, а потом заживо выдирали из нее кишки. Вивисекция. Сдирание кожи заживо. Чем больше жертва вопила, тем почетнее было жертвоприношение.
– Долго же я охотился за тобой, дрррруг мой, Джейк, – сказал твврррлл. – Пррреследование было долгим и трррудным. Много раз я террял и снова находил след.
Я взглянул поверх его плеча, надеясь, что увижу там Джона. Нет, такой удачи не будет. Но где, черт побери, этот тощий негр?!
– Ладно, твр… – я сплюнул, – твер… твррлл…
Его имя трудно было произнести при любых обстоятельствах, не только тогда, когда я был перепуган до безумия. Я никогда не мог как следует произнести по-ретикулянски это переливчатое р-р-р. Но я никогда не отличался особыми способностями к языкам.
– Ладно, я хочу только, чтобы ты сказал мне одну вещь.
– Да?
– Зачем ты все это делаешь?
– Охочусь? Потому что… как ты сказал бы, голос крови. Кровь велит.
– Но ведь вы цивилизованная раса. Разумная. Очень разумная. Вы прекрасно говорите на наших языках, в то время, как мы едва можем освоить ваш. У вас технологическая цивилизация, прогрессивная наука, все такое. Почему вы не можете победить желание убивать таким вот образом?
Огромный инопланетянин шагнул вперед, медленно переставляя свои огромные босые ноги.
– А у людей такой нужды нет?
– Ну… – трудно было сосредоточиться, чтобы выиграть спор при таких условиях.
– Разве люди никогда не убивают? Не убивают собственных соррродичей? Это такое пррреступление, что мы его никогда почти несоверрршаем.
– Чушь собачья!
– Отрррицаете? Нет, обычно мы своих соррродичей и пррравда не убиваем.
Может, он был прав. Ретикулянское общество было очень жестко разделено на слои и очень стабильно, хотя на вершине пирамиды было уж очень много бесполезных аристократов, чему твврррлл мог служить совершенно блистательным примером.
– Твоя раса очень нелюбима остальными народами. Вы распространяете сами же и отвращение к себе, и ненависть.
– Это всегда так было, так и должно быть.
Он сделал еще шаг вперед. Запах его феромонов – миндаль и скипидар – наполнил мне ноздри. Меня чуть не вывернуло наизнанку.
Ничего не оставалось, как только броситься на него, постараться, может быть, проскочить между его тонкими ногами. Невозможно даже представить себе схватку с ним врукопашную. Его сила была феноменальна.
Он еще раз шагнул вперед.
– Ты стал самой Священной добычей из всех возможных, Джейк, дрруг мой. Тррри рраза сеть смыкалась над тобою, тррри ррраза ты дрррался и убегал. Добыча победила охотника. Да будет так.
Я стоял, разинув рот. Инопланетянин протягивал мне кинжал рукоятью ко мне.
– Возьми это орружие. Теперь оно пррринадлежит тебе. Ты выжил, а я пррроиграл. Я только прррошу тебя, чтобы ты обрратил это орружие против меня. Это единственная честь, которррой я еще могу быть достоин.
