— Конечно, на… — начал он и остановился на полуслове. Что делать? Снять на ночь и не выпускать из комнаты до утра? А что, отличный вариант, только тогда он точно не узнает, что случилось с золотом. На пару часов, просто задержать, чтоб она не встретилась с ним в опустевшем доме в деревне и чтоб цепляющиеся одни за другие события не привели ее к трагическому финалу?
— Конечно, на… — снова начал он и деланно пошатнулся.
Мозг его в это время работал на предельных оборотах. А если она не встретится с ним на окраине деревни? Если не проводит его к партизанам и не спасет его в последний момент? Если не заляжет с ним в пулеметное гнездо подавать ленту, чем кончится его первое путешествие в прошлое?
Ведь тогда он чудом избежал смерти. Вернее, избежит. Да и не только когда граната упала. Не приведи господь нарваться на тех же партизан, когда он пойдет смотреть, что случилось с поездом? А ведь он пойдет, он же не знает еще, что все так сложится. И не понимает всей серьезности и суровости здешних нравов. Или с бурятами? Разница в пять-десять минут — и все, помер Андрюха, выноси вперед ногами.
Так и что теперь? Затаиться и лечь на дно? Всеми силами стараться не сдвинуть ни одной снежинки, чтоб не нарушить ход событий в параллельном посещении? Но Катя? Она ли это? Вдруг нет, вдруг ошибка? Надо пойти проверить. Но если он хотя бы заглянет в комнату ати, и она его увидит и запомнит. А потом увидит второй раз, уже в другом обличии? К чему это может привести? Черт-те к чему. Испугается и убежит в лучшем случае, а может, и засадит нож под ребра, как вражескому шпиону, с нее станется. Ну, а если даже не заметит, не запомнит, не узнает? Ему-то каково будет, после того как увидит ее на постели в ожидании клиента? Что вот он после этого всего должен будет делать? Достать наган и разрядить в нее обойму… блин, барабан? И как с этим со всем жить потом? Если будет конечно, потом, а то ведь этот медведь его тут и приломает. Не, пусть уж все остается как есть.
Андрей демонстративно пошарил по карманам.
— Деньги оставил в шинели, — сказал он нарочито громко и икнул. — Наверное, Бог сегодня не попускает, — грустно произнес он.
Хотел перекреститься, но не смог вспомнить, с какой на какую сторону. — Пойду…
Бабка за столом хмыкнула, но не удивилась, видать, насмотрелась от клиентов и не таких чудес.
Протиснувшись мимо вышибалы, он снова вернулся в зал. Прошел за свой столик, выпил еще пятьдесят анисовой, подцепил вилкой кусок окончательно остывшего жаркого, но до рта не донес. Бросил обратно в тарелку, обхватил руками гудящую голову.
* * *
Рядом скрипнул стул, на него пахнуло запахом застарелого мундира.
— Добрый вечер, господин штабс-капитан.
Штабс-капитан? Вот, значит, каким чином наградил его Просперо. Интересно.
Андрей оторвал ладонь от лица, посмотрел на офицера в потрепанной форме без погон, подсевшего за стол. Поморщился от идущего от нежданного визитера крепкого духа. Похоже, он полностью оправдывал собой старинную поговорку: у солдата все вычищено, но ничего не мыто.
Лицо офицера тревожило странным несоответствием его затасканной внешности. Сбоку это было обыкновенное русское, чуть-чуть калмыцкое лицо — маленький нос сливой, редкие жесткие черные волосы в усах и на бороденке, голова коротко остриженная, с сильной проседью, цвет лица темно-желтый от загара… Что-то знакомое было в этих узеньких, зорких, ярко-кофейных глазках с разрезом наискось, в тревожном изгибе черных бровей, идущих от переносья кверху, в энергичной сухости кожи, крепко обтягивавшей мощные скулы, а главное — в общем выражении этого лица.
— Здравствуйте, — ответил Андрей, мучительно соображая, в каком звании его новый собеседник.
— Да, поначалу многие так удивляются. Все наши знаки различия теперь здесь. — Он указал пальцем на шеврон, нашитый повыше локтя.
Андрей вопросительно поднял вверх брови.
— Да, собственно, такой же штабс-капитан, как и вы, — улыбнулся собеседник. — Василий Александрович.
— Андрей Владимирович. — Андрей пожал протянутую руку. — Очень приятно.
— Давно к нам с югов?
— Почитай, третий час. Только приехал.
— И как оно там?
— Несладко. Красные нас, признаться, бьют. Рейды банд Махно разрушили все тылы, что позволило большевикам воспрянуть и нанести ответный удар. Зимняя компания двадцатого года проиграна вчистую. Деникин собачится с Врангелем за место командующего, вместо того чтоб организовывать боевые операции, штаб занимается подковерными интригами и выжидает, кто возьмет верх в этой борьбе. Подметные письма летают из канцелярии в канцелярию. По Новороссийску, куда перенесена ставка, болтаются толпы оставшихся не у дел офицеров, только и ждут, чтобы свалить за границу или устроить какой-нибудь беспорядок. Дело пахнет керосином. — Андрей произнес эту тираду и выдохнул с облегчением. Удивительно, из какого учебника он почерпнул эти знания в сопливой юности? Или из фильма «Неуловимые мстители»? А хоть и так, главное, что штабс-капитан ему поверил.
— А к нам вы с поручением каким или так? — поинтересовался офицер.
— Конечно, так. Увеселительный вояж. — Андрей улыбнулся, давая понять, что правды не скажет все равно.
— Наверное, и зря. Небось слышали уже про дела наши сибирские?
— Вы имеете в виду гибель Александра Васильевича?
— Гибель… — хмыкнул штабс-капитан, — расстреляли, как собаку, и бросили в прорубь. Впрочем, скажу вам по секрету: туда ему и дорога, пренеприятнейший был человек.
— Так уж прямо?
— Истерик, кокаинист, самодур, деспот жесточайший. Что он тут творил под прикрытием союзнических штыков… Некоторые слабые на голову в обморок падали, глядя на это, а после убирались в свои Англии-Франции ближайшим эшелоном. Кстати, Александр Васильевич оказался еще и трус отменный. Чуть союзники надавили, отрекся от власти и постарался спихнуть ее на любезного Антона Ивановича, который, похоже, не лучше. Впрочем, тс-с-с. — Василий Александрович приложил палец к губам. — Это наши российские дела, союзникам о том знать не надо.
— Да им бы вообще по домам пора убираться, — подзадорил штабс-капитана Андрей.
— В том и дело, только есть им пока чем поживиться на русской земле.
— Никель и молибден? Пенька и воск?
— Берите выше, — невесело усмехнулся штабс-капитан.
— Хотят прихапать золотой эшелон? — осенило Андрея.
— А вы откуда знаете?
— Я все ж офицер Российского генерального штаба. — Андрей похлопал себя по соответствующей нашивке. — Честь имею.
— Да, эшелон, — не стал запираться Василий Александрович.
— А вы не хотите им его отдавать?
— Если золото и не останется в России, то пусть оно достанется хотя б русским офицерам, может, немного братьям-славянам, на худой конец. Отдавать его лягушатникам, бриттам или янки не хочется ну никак.
