Сперва ослабели ноги, потом они совершенно отнялись. В самых кончиках пальцев рук поселился скользкий холодок. Иногда холодок осторожно поднимается до локтей. Настанет день, он жадным червячком коснется сердца, и в тот самый пронзительный миг я умру, рухну в ледяные объятия Великой Пустоты или окажусь вечным пленником серо-розовых дворцов Лимба…
Наверное, это глупо, но я очень боюсь смерти. Обидно, когда умирает победитель, но едва ли такой человек будет остро переживать свою мгновенную погибель – он не осознает роковой случайности момента. Хуже, когда ясно видишь близкий конец, и это вовсе не естественное угасание старика и не яркая смерть героя…
Время от времени у меня приключались припадки отчаяния, но я кое-как справлялся с ними, и только доверенная прислуга видела, чего мне это стоило. Псионик в ярости – все равно псионик. Да, кое-кого я сгоряча убил, но это не были близкие клану Валентианов люди. Не верьте сплетникам – я никогда не замахивался на мозги консула, впрочем, Стриж, с его нулевым индексом, неуязвим для наводок, и четкое осознание превосходства посредственности сильно портило мое настроение.
Сдвиги наметились в последние три года. Сначала это были сны. Во сне у меня снова оказывались здоровыми руки и ноги, я брел по размокшей глине сквозь дождь, длинные нити воды падали на землю и извивались, словно щупальца, иногда мне удавалось отстранить их пальцами, и нити мне подчинялись. Очень редко вдалеке маячил призрачный Лимб, но я огибал стороной горную дорогу – мне больше не хотелось видеть Аналитика.
То самое существо появилось через три месяца после первого сна. Я, повинуясь неодолимому зову, ждал возле костра, разведенного в круге дольменов. Охрана и служанки из предосторожности оставили меня, издали долетал неясный отзвук их голосов.
Перемена произошла так молниеносно, что я сам не заметил грани перехода. Только что шуршала трава, пел ветер в стоячих камнях и кружился над холмами ленивый коршун, и вдруг реальность деревенского полудня исчезла.
Свет померк, сжалось открытое пространство, уродливо исказились звуки.
Теперь вокруг мерно гудел голосами просторный полутемный зал. Людские фигуры, неправдоподобные и отчетливые одновременно, то отдалялись, то приближались, занятые своим делом, как мне тогда показалось – зловещей и напряженной, с неясными правилами игрой. В неправдоподобно глянцевом паркете отражались огни, летучие разноцветные брызги света плавали в воздухе, круглые лампы под низким потолком выхватывали у полумрака куски странного зрелища. Я обогнул стол на изогнутых ножках и тронул за плечо склонившегося над грудой фишек человека – он обернулся и заглянул мне в глаза. Раскрашенная маска идеально скрывала лицо, между виском и рельефом личины не оказалось ни малейшего зазора, как будто поддельные пластиковые щеки росли прямо из костей черепа.
Я брезгливо отдернул руку и предпочел оставить монстра в покое. Где-то вдалеке, среди толпы размалеванных рыл мелькнул бледный человеческий профиль. Незнакомец подобрался поближе и устроился напротив меня, выбрав высокий стул без спинки.
Существо неуловимо смахивало на средней руки коммивояжера – разве что постарше, чем обычно бывают эти типы. Оно закинуло ногу на ногу и сверлило меня взглядом, преисполненным поддельной любезности, темные волосы, приглаженные каким-то лаком, казались нарисованными. В этом типе было что-то шутовское, но только смеяться мне не хотелось – ни тогда не хотелось, ни теперь.
«Коммивояжер» тонко улыбнулся и заговорил – у него оказался приятный, бархатный голос, к тому же без чрезмерной назойливости.
– Приятный вечер, Ральф Валентиан.
– Приятный, как собаке палка. А вы кто такой?
– Я, если можно так выразиться, представитель конкурирующей с Лимбом фирмы. Не буду хаять услуги конкурента, это недостойно нашей марки, но если бы вы сразу обратились в Оркус, то избежали бы массы проблем. Я сорвался и захохотал, наверное, впервые за эти годы открыто, искренне и честно. Оркус махнул пухлой ладонью и нарисовал в воздухе то ли восьмерку, то ли чуть покосившийся знак бесконечности.
– Я хочу вам предложить совершенно замечательные вещи.
– Какие?
– Сохранение способностей с гарантией, восстановление вашей физической целостности, снятие для вас лично негативного эффекта Калассиана.
– То есть я встану на ноги, сохраню пси-индекс и не буду ускоренно стареть, как все псионики?
– Именно так, если мы столкуемся в иене, то вы получите все это, а также многое другое.
– Прежде всего, я хотел бы рассмотреть вашу подлинную физиономию, – грубо бросил я существу. – По-моему, мне пытаются всучить подделку.
Агент Оркуса лучезарно улыбнулся и укоризненно покачал круглой головой.
– Мир нематериального невидим. Вы сами награждаете нас обликом – по собственному личному вкусу и усмотрению. Что вам сейчас пригрезилось?
– Человек в черном, а на заднем плане маячит казино.
– Любопытно. Указывает на неосознанную удачливость субъекта. Мне все-таки кажется, что вы согласитесь на мое предложение.
– Чего вы хотите? Мою душу?
Оркус улыбнулся застенчиво и мягко, словно столичный педик:
– Такой товар сейчас не котируется. Ваша душа слишком агрессивна и непредсказуема, чтобы представлять для нас большую ценность.
Я поневоле переварил сомнительный комплимент.
– Тогда какой холеры вам надо?
– Компания желает получить в распоряжение сущности некоторых других людей. Будьте нашим поставщиком, Ральф Валентиан, и о цене мы сумеем договориться.
– Если я должен кого-то ментально прикончить, то зарубите себе на носу – такого рода дела стоят очень дорого.
– Ну что вы! – Мой собеседник в притворном ужасе всплеснул пухлыми ручками. – Речь не идет о непременной смерти объекта, нас интересует только его доставка в заданную точку, компания не ставит никаких условий насчет физической нецелостности и…
Я легко осознал двойной смысл ответа этой фальшивой куклы. Меня поощряли действовать на собственный страх и риск.
Я встал со стула и пошел прочь.
– Мастер Валентиан! – завопил он мне вдогонку. – Погодите, мастер Валентиан! Вы меня не так поняли!
Я уходил, не оборачиваясь.
– Мастер Валентиан!
– Ну и?
– Долгая полноценная жизнь, мастер Валентиан, здоровье, слава и влияние…
– А потом, когда я все-таки умру?
– Настоящая власть. Место в правлении компании «Оркус».
Я остановился. «Коммивояжер» больше не казался мне смешным.
– Хочу гарантий, приятель. Я больше никому не верю на слово.
– Ах, вот оно что… Раз так – вот вам задаток. Смотрите.
