– Я поговорю с Вэнсом один на один. Мой референт может остаться здесь. Ты понял меня, Марк? Ты временно побудешь с Ниной.
Светловолосый отошел в сторону садовой скамьи.
«Я просто не хочу, чтобы тебя насквозь просканировали внутренними датчиками виллы», – шепнул ему напоследок Стриж.
Консул, Егерь, безликий помощник Егеря и двое охранников скрылись в доме. Марк Беренгар устало рухнул на скамью и опустил лицо в ладони.
«Вот я и дома – в Каленусии. Я вернулся домой, да только каким? Неузнаваемым и очень чужим».
Нина молчала, ее всезнающее, хрупкое молчание ребенка-пророка почему-то больше не пугало Марка. Он откинулся на спинку скамьи, вспоминая свои последние дни в Порт-Иллири. Похороны Короля. Угар отчаяния. Бессмысленные одинокие блуждания по улицам столицы. И страх… Страх, болезненно-беспокойный днем и нестерпимо-тоскливый ночью. Мука непрерывной тревоги. Вызов в преторию – вежливые слова, колючие лица. «Нет, не беспокойтесь, мастер Беренгар, это только разговор – предварительный разговор и ничего более. Вам не следует так много пить и так много говорить публично…»
Дезет нашел его через две недели – Марк не ожидал увидеть у себя в отеле диктатора луддитов.
«Это частный визит инкогнито на родину, – объяснил ему, улыбаясь, Стриж. – Ты ведь знаешь, что я иллирианец по крови».
«А вы не боитесь сюда приезжать, мастер Алекс?» – тупо спросил его Марк, пытаясь разлепить опухшие веки.
Стриж отмахнулся:
«Пассивно бояться я разучился давно – когда меня засыпало камнями в самом центре Воронки Оркуса. Тогда я понял тщету паники. Если очень страшно, значит, надо на что-то решиться. Пошли. Я тут по делу, а тебя собираюсь вернуть на родину. Ты ведь очень хочешь вернуться в Порт-Калинус?»
«Меня там сразу арестуют и посадят».
«Не бойся, мы добьемся закрытия дела».
«И зачем вы только возитесь со мной?»
«Да просто так. Можешь считать, что за тебя попросил один человек».
Сейчас Марк рассматривал цветы, нагромождение декоративных камней, стену виллы, ясное небо Порт-Калинуса и чувствовал, как медленно тает тоска. Нехотя уходила опасность. В лицо повеяло лаской позднего лета. «Я дома».
– Добрый день, сержант. Откройте калитку, мне хочется погулять и осмотреть окрестности.
Охранник в мундире пси-наблюдения чуть улыбнулся и замялся. Тот, кого он принимал за иллирианца-референта, обладал свободой и привилегиями гостя. К тому же наблюдатель не отвечал за безопасность секретаря.
«Пусть идет. Датчики работают. Я буду следить за ним через Систему».
– О, я вижу, вы выговариваете все слова без акцента – это очень хорошо. Идите прогуляйтесь, но старайтесь не задерживаться где попало. Я не представляю, как стану объясняться с вашим консулом, если он внезапно хватится помощника.
– Иди, Марк, – просто сказала Нина. – Я чувствую, что тебе надо немного пройтись.
Марк вышел за ворота, с наслаждением чувствуя под ногами плитку каленусийской дороги. Шелестели листьями каштаны. Несколько треснувших колючих орехов валялось тут же, у корней. «Здесь хорошо, а в Порт-Иллири гораздо жарче». Беренгар знал, что где-то на западе, не очень далеко отсюда, над бухтой висит плотное, чуждое облако аномалии, но в эти минуты не хотел думать о нем.
Некоторое количество сухих листьев, избегнув щетки метельщика, залежалось на дорожке. Марк осторожно обошел их, боясь разрушить и растоптать хрупкое и прекрасное переплетение растительных жилок. «Я совсем свихнулся от радости. Я дома. Пусть улицы вокруг мне незнакомы, я не знаю, где сейчас моя семья, которая меня бросила, и все равно – я вернулся домой».
Так он прошагал несколько кварталов. Шикарные дома сменились менее роскошными, листьев на земле стало побольше, теперь Марк непринужденно расшвыривал их кучки носками сандалий.
Возле фигурной решетки небольшого особнячка, прямо в пыли, скрестив ноги и нахохлившись, сидел нищий парень. Его серый балахон был аккуратно заштопан и как-то странно, по-игрушечному испачкан. На поцарапанном запястье поблескивал странного вида металлический браслет. Густые темные волосы свалились на лоб и прикрыли лицо до самого рта. Бродяга улыбался, показывая редко посаженные белоснежные зубы.
На мостовой призывно лежала плетеная шляпа – вместилище медяков.
Беренгар остановился и тщетно пошарил в карманах.
«Холера, у меня нет каленусийских монет. Мастер Стриж не выдал мне ни единого асса».
– Прости, друг, я тоже не при деньгах.
– Ничего, я не обиделся.
Голос показался Беренгару смутно знакомым. Он остановился, разглядывая темную макушку парня.
– Ты…
Незнакомец поднял голову, волосы свалились со лба, открыли скулы, щеки. Беренгар почувствовал, как что-то неистово колотится о ребра. «Это мое сердце – как странно». Прямо в лицо Марка смотрели бесконечно знакомые, такие же, как у Авителлы, глаза Лина Брукса.
– Лин… Ты?!
– Да, это я.
Беренгар молча обнял друга. Какая-то девочка за оградой виллы – тоненькая и гибкая, словно пружинка, с удивлением смотрела, как хорошо одетый парень прижимает к себе пыльного оборванца.
– Мама, мама! Иди сюда! Посмотри!
– Отодвинься от забора, Ритуля. Там ходят озорные ребята.
«Не бойся пси-датчиков, – спокойно посоветовал Лин. – У меня есть защитное устройство». И показал Беренгару браслет на исцарапанном запястье.
Они вместе брели по безлюдной улице, переполненной теплом городского полудня, Марк разглядывал бывшего ивейдера, постепенно постигая смысл происшедшей с Бруксом перемены.
«Он сделался взрослым. Может быть, более взрослым, чем я. И он остался псиоником».
Лин смотрел на Беренгара полусумасшедшими глазами доброго пророка, и тем не менее Марк не сомневался, что Лин вменяем, а лохмотья – камуфляж.
– А ты занятно выглядишь в костюме попрошайки. Как ты попал сюда, друг?
– Я пришел за тобою, Марк. Я знал и видел, что ты тоже придешь. Я хочу забрать тебя с собой.
– Где Вита?
– Она работает и не могла прийти, это очень важное дело, ты только подожди, все будет нормально…
– Расскажи мне, как вы жили все это время.
Лин что-то говорил и говорил – о госпитале и странном наблюдателе по имени Цилиан, о долгих зимних ночах в маленьком поселке на севере, о вечно задумчивом отце и об удивительной Авителле. Марк не понимал половины и все-таки слушал со щемящей нежностью – так бродяга, вернувшись в дом своего детства, удивляется тесноте полузабытых стен, окунается в ласковый покой, ловит знакомое похрустывание старых половиц и с замиранием сердца ждет – вот-вот случится то, что докажет ему – не зря прошли годы, был смысл в калейдоскопе событий, и все пойдет как надо, стоит только…
