Дезет прошагал на лужайку, спокойно дождался Егеря и Вэнса. Они втроем стояли, вглядываясь в мутный, непроницаемый горизонт. Лощеный офицер Пирамиды подошел незаметно и держался подчеркнуто уважительно.
– Ваше превосходительство… Возьмите генератор, вот он.
– Давайте сюда, и спасибо за подготовку дела, колонель.
Стриж принял устройство, ящик весил немного, рукоять удобно легла в ладонь.
Вэнс близоруко щурился, он вглядывался в редеющий туман. Бродячий, неизвестно откуда взявшийся блик солнца блуждал на стеклах его учительских очков.
– Послушайте, возьмите с собой моего чудного сайбера, Алекс.
– Зачем? В аномалии схемы распадутся.
– Макс не устройство, а искусственное существо. Он универсальный советник, эксперт по феноменам пси.
– Если вы настаиваете, Юлиус, я заберу с собой эту штуковину, но не обещаю вам, что она там уцелеет. Поймите, я нулевик, а не псионик, я не умею ни защищать, ни лечить, тем более разумных сайберов.
– Да, конечно, я все понимаю…
– Меня больше беспокоит связь. Уником бесполезен, мы не сумеем координировать действия.
– Смотрите, туман редеет. Эпицентр – на острове, маленькая скала почти посреди залива, там высоко, прихватите ручной гелиограф. Вспышка длинная – вспышка короткая. Старинная азбука кодов, лучше использовать каленусийский язык. По крайней мере, такой примитив не сумеет испортить аномалия.
Гелиограф помог нести все тот же лощеный полковник Пирамиды. Военного образца машина ждала Дезета у ворот.
– Прощайте, Алекс, – бесцветным голосом добавил Юлиус Вэнс. – Я не говорю вам «до свидания», чтобы не вспугнуть счастье. Когда каждый день видишь на горизонте один и тот же свинцовый кисель, поневоле становишься суеверным. Жму вашу руку и от души желаю удачи.
«А ведь каленусиец поставил на карту все – и положение и жизнь, он отчаянно боится, – понял Стриж. – Фантому хуже, чем мне, и хуже во сто крат. Он не может вмешаться, а быть безвольным зрителем не привык. Если я справлюсь, это будет нашей общей победой. Если погибну – его поражением».
Машина с номером Пирамиды мчалась по городу, редкие прохожие шарахались в стороны, едва приметив ее характерный силуэт.
Мотор заглох, Стриж выбрался на камень мостовой, горбатая улица крутым изгибом уходила к морю.
Здесь речь идет об устройстве для подачи сигнала отраженным солнечным светом.
– До свидания, колонель.
Каленусийский офицер отдал иллирианцу честь и посмотрел уважительно, было в этом что-то от последнего прощания с обреченным. Сайбер Вэнса трусливо приник к парусиновым ботинкам Дезета. Гротескная морда свиньи казалась несчастной. Алекс наклонился и, сам не зная зачем, почесал металлическую пародию на ухо.
– Отлично, компаньон. Помни о том, что нас ждет великое дело и вся слава достанется исключительно тебе.
Стриж подумал, не нагрузить ли сайбера ношей, но тот казался очень маленьким и слабосильным. Консул вздохнул, закинул гелиограф за спину и взял контейнер в левую руку.
– Пошли, малыш.
…Покинутые улицы, если предоставить их собственной судьбе, имеют обыкновение зарастать пылью и тонким слоем непонятно откуда появившегося, нечеловеческого мусора. Здесь нет детей – никто не роняет ярких летучих конфетных фантиков. Взрослые не забывают на пластиковых стульях свернутые газеты, клочки билетов не разлетаются из нелепо роскошной, переполненной бумагой урны, не тают на мостовой плитке отколовшиеся кусочки ледяного мороженого.
Здесь все проще.
Скрипит под ботинками наметенный бризом песок. Остро хрустят куски оконных стекол и щебень – разбитая каменная урна давно развалилась. Машина, которая в нее врезалась, так и стоит рядом – горелый остов покрыт слоем жирной сажи. Лоснящаяся грязь пожара покрывает мостовую, там, где кончается черный круг, поблескивают в трещинах тротуара короткие полые кусочки металла.
Стриж поднял одну из гильз, повертел в пальцах и отбросил. Кто стрелял из излучателя, кто из автомата – теперь уже не разберешь. Через искореженное окно машины можно разглядеть подобие фигуры – расплавленный, а потом иссушенный огнем остов. Горсть праха, бывший человек.
Небольшое гибкое существо скользнуло вдоль грязной стены. Им оказалась кошка, темная шерсть сливалась с налетом гари.
Битая витрина рядом ощетинилась осколками толстого стекла. Животное покрутилось в нерешительности, очевидно, опасаясь поранить лапки. В нише изуродованной витрины застрял голый манекен со смятым пластиковым черепом.
В руинах водятся крысы.
Макс подобрался бесшумно и встал рядом с Дезетом. Его голова оказалась на уровне колена иллирианца, но Алексу показалось, что сайбер вырос.
– Здесь шли перестрелки уличных банд, – снова пояснил гомункулус, и голос его прозвучал почти по-человечески. – Пойдемте, ваше превосходительство, нет смысла думать о рядовых исполнителях, когда пора заняться режиссером трагедии.
Стриж не ответил. Присутствие искусственного существа непонятно почему держало в тоскливом напряжении. «Так не годится, я обязан взять себя в руки».
– Зови меня просто Алекс. В аномалии хватит имени.
– Хорошо, мастер Алекс, – покорно согласился сайбер. – Я не советую вам задерживаться на месте. Мародеры ушли, но я не поручусь, что в заброшенных домах не осталась пара-тройка сумасшедших. Они спят днем, а вечерами, длинными осенними вечерами, тихо бродят среди щебня, стреляных гильз и голых стен… Они очень тихие.
Дезета передернуло от отвращения.
– Хватит, уходим.
Улица кончилась внезапно – словно камень мостовой срезали гигантским ножом. Дальше шел унылый серый песок. Пустынная полоса пляжа тянулась вдоль берега бухты, дальний ее конец терялся за выступом скалы. Вода успела сгладить вмятины на песке. Иллирианец заметил, что его собственные ботинки оставляют хорошо заметные ребристые отпечатки, цепочка мелких следов сайбера тянулась рядом.
У самой кромки моря слабый прибой гонял туда-сюда растрепанный холмик, Стриж подошел поближе, положил контейнер на песок и подобрал находку, ею оказалась панама, яркие краски уже выцвели в соленой воде, в грубо оборванных, с перекрученными узлами тесемках запуталась прядь женских волос, конец каждого волоса скрутился, как будто его нарочно жгли огнем.
– Я вам не советую углубляться в размышления, – тихо проговорил сайбер. – Воображение – очень скверная штука, очень вредная для владельца. У каждой вещи могут быть тысячи объяснений, и никто не знает, какое из них лучшее. Я даже не уверен, что эта находка не ваша иллюзия. У вас в прошлом не было чего-нибудь этакого?
– Нет.
– Спасательная станция вдребезги, зато лодки уцелели. Их даже не подпалили. Возьмите весельную, полегче, иначе мотор испортится посреди залива.
