Вэл поискал сигнализацию для гостей и не нашел. «Она никого не ждет, она вообще почти не живет». Король тихо, но настойчиво постучал. По ту сторону двери долго стояло настороженное молчание, он уже собирался уйти, когда створка немного, всего на ладонь, приоткрылась. Стриженая грустная женщина стояла на пороге.
– Я псионик, – просто произнес Король.
Она молча посторонилась, пропуская гостя вовнутрь. Маленькая квартирка показалась ему запущенной и аккуратной одновременно.
– Если вы боитесь, скажите мне об этом – я тотчас же уйду.
Мать пропавшего псионика медленно покачала головой.
– Я хочу, чтобы ты остался здесь. Живи, сколько понадобится, я не боюсь, мне уже все равно. Можешь взять его вещи – какие найдутся.
В старом шкафу Вэл отыскал рубашку и брюки, рукава рубашки оказались коротки, но это совсем не волновало Короля.
Потом он заперся в тесной ванной и смыл с себя тонкий осадок от речной воды, переоделся, потом как мог постирал в тазу собственную одежду. Женщина, словно подбитая птица, безучастно сидела на кухне, пальцы худых рук терялись в широких складках летней юбки.
– Меня зовут Вэл. А как вас зовут, мэм? – спросил Король.
– Лора Торрес.
– Спасибо вам большое.
– Не за что. Ты хочешь есть – возьми ужин в термошкафу.
– Вы сенс?
– Нет, но мой покойный сын был настоящим псиоником.
Далькроз заметил, что в угасших глазах Лоры Торрес мелькнуло подобие человеческого интереса.
– Он был бы немного старше тебя, – добавила женщина.
– Почему вы остаетесь здесь? Мне кажется, вам стоит уехать из Мемфиса, в столице люди гораздо терпимей относятся к мутантам и их родне.
– Если я уеду, эти скоты забудут обо всем, а я хочу, чтобы они помнили. Пусть они помнят Вико – пока меня видят на улице, люди испытывают неловкость, это все равно как если бы мой мертвый сын давал знать о себе.
Вэл промолчал и медленно отвернулся, боясь выдать свои мысли выражением лица. «Она сумасшедшая», – подумал Король. Он попытался было мягко, успокаивающе прикоснуться к разуму женщины, но впервые в жизни испугался и не смог – прикосновение не обжигало и не обдавало болью, скорее это походило на тусклый пепел большого, но давно отгоревшего пожара.
– Ну, нет, я не такая сумасшедшая, как тебе кажется, – буднично отозвалась Торрес. – И не подумай лишнего, я не псионичка и не могу читать твои мысли, я просто знаю, на кого я с виду похожа.
– Вы похожи на самого лучшего человека в этом городе. Далькроз доел ужин, вымыл тарелки и поставил их на место.
– Простите, мэм, что я не успел ему помочь. Если бы я был старше на три-четыре года, все могло бы обернуться по-другому.
– Ты тот самый Воробьиный Король?
– Это правда.
– Я только что видела твое лицо по уникому – это была местная передача, с базы возле Мемфиса.
– У меня нет уникома, я ничего такого не смотрел уже несколько дней – с тех пор, как смотался из столицы.
– Можешь не рассказывать, я и так знаю, что тебя везде ищут.
– Боюсь, мэм, что они очень скоро проведают, что я здесь.
– Ты прошел в запретную зону у реки?
Вэл замешкался на мгновение. Лора Торрес была одного возраста с матерью Короля, которую он почти не помнил, ее манеры и печальное лицо внушали доверие. «Я не должен выдавать консуляров. Даже после того, что они выгнали меня. Пусть Бейтс и Художник (особенно Художник) живут спокойно».
Король принудил себя солгать:
– Я бродил в зоне, хотел переплыть реку, но не сумел. Там много пси-жандармов и все утыкано датчиками.
Торрес задумчиво покачала стриженой головой.
– Человек может многое, если не все. Тебе все-таки стоит попытаться. Если бы я только могла вернуть своего сына, я бы сама послала его за реку.
«Нас там не очень-то ждут», – про себя возразил Король, но ничего не сказал в ответ, и это было милосердное молчание.
Ночь прошла спокойно, без ярких снов. После полуночи хлынул сильный дождь, его тугие струи поливали дорогу, которая, словно змея, кольцом охватила Мемфис. К двум часам ночи ливень прошел. Утром вернулась привычная жара и быстро высушила землю до глиняного звона.
Король проснулся очень поздно, в тот смутно-тревожный предполуденный час, когда прохлада ночи, изгнанная зноем, прячется лишь в самых отдаленных комнатах массивных, словно крепости, старых домов.
Король встал и оделся, стены его комнаты еще хранили старые фотографии – незнакомый четырнадцатилетний мальчишка неотрывно и тревожно смотрел в объектив, неощутимый зрителем ветер взъерошил его короткие волосы.
Лора Торрес, кажется, даже не ложилась – она сидела на кухне в той же самой позе, спрятав худые ладони в широких складках юбки.
– Доброе утро, Вэл.
– Доброе утро, госпожа Лора.
– Я только что выходила на улицу – купила продукты. Твои портреты развесили по стенам Мемфиса.
Далькроз ощутил острый укол страха. «Облава началась».
– Наверное, мне лучше уйти отсюда. Меня могли видеть соседи, на вас донесут.
– Они давно не видят ничего, кроме меня, проклятой, и своей ненависти. Я подумала и поняла, что была не права – не ходи за реку. Ты останешься здесь, опасности нет, если не выглядывать на улицу. На всякий случай к окнам тоже не подходи.
«Она успела за один день привыкнуть ко мне, – в отчаянии сообразил Король. – Она стремится удержать меня рядом, вместо убитого сына, поэтому гонит мысли об опасности и не верит в то, что смерть бродит рядом».
– Хорошо, я остаюсь, – ответил он. Лора заметно успокоилась.
– Это славно. После полудня я должна уйти, мне пора работать. Что бы ни случилось, к двери и окнам не приближайся. Будь осторожен, Вэл Август.
Она собралась очень быстро, засунула какие-то мелочи в плоскую сумочку, провела расческой по коротким, с проседью волосам и исчезла. Дверь квартиры хлопнула за спиной матери псионика.
Вэл выждал, пока в подъезде стихнет острый стук ее каблуков.
– Я отдохнул. Пора.
Он попробовал открыть входную дверь – створка не поддавалась.
«Заперто снаружи. Она правильно догадалась, что я сбегу».
Вэл прошелся по комнатам в поисках подходящего предмета. Им оказалась старая шпилька с полочки в ванной комнате. «Леди Торрес когда-то носила длинные волосы. Стричься почти наголо – знак глубокого траура, принятый на востоке».
Далькроз согнул из шпильки удобный крючок, подвинул низкую скамеечку и устроился возле замка.
