Цилиан бесшумно скользнул в полутьме, повернул обратно, ориентируясь на усиливающийся запах гари. За правой дверью, в безлюдной полутемной столовой свежо белел покрытый длинной скатертью стол, темнели неубранные тарелки, бродячая брызга света одиноко дрожала на краешке недопитого бокала.
«Калберг где-то поблизости и, возможно, пьян. Это мне на руку, пьяный псионик не так опасен, плохо только, что здесь пахнет начинающимся пожаром – того и гляди заявится муниципальная команда спасателей».
Цилиан миновал короткий коридор и осторожно прошел в кабинет.
Фонарик так и не понадобился. На ореховых панелях и опущенных шторах кабинета плясали цветные отсветы экрана. За широким офисным столом, прижав дряблую старческую щеку к включенному монитору сайбера, сидел собственной персоной профессор Калберг. Обруч ментального ввода съехал ему на крупное оттопыренное ухо. Беглого взгляда хватило, чтобы оценить ситуацию – тайный советник Департамента не двигался, не дышал, глаза его закатились, широко обнажив склеротические белки. Видимо, где-то в глубине комнаты тлела неисправная проводка. Витой, словно штопор, хвостик дыма поднимался от неряшливой груды оборудования и упирался в потолок.
– Зрелище не для эстетов.
Цилиан убрал ненужный фонарь, поискал пульс на вялом запястье тайного советника и не нашел.
– Я не верю в своевременные инфаркты. К тому же мне несимпатичен этот маленький и изящный обруч ментального ввода – некоторые его свойства я уже испытал на себе. Ну что ж, мы на правильном пути, остается только никуда с него не сворачивать. Жаль, что покойники такие необщительные существа.
Убитый Системой Калберг глумливо отмолчался, и в этот миг Цилиану стало страшно. «Псионику Департамента выжгли мозги, чтобы он не проболтался. В доме могли остаться улики, Цертус придет, чтобы их забрать. Цертус уже здесь».
Наблюдатель моментально развернулся лицом к двери. Черная тень чужака дернулась наискось, тяжелый тупой удар, нацеленный в затылок Цилиана, пришелся в левое плечо – показалось, что ломко хрустнула кость. Фонарик покатился в угол с жестяным грохотом, в этот миг, должно быть, окончательно перегорела и погасла тлеющая проводка, монитор померк, и комната погрузилась в непроглядную, пропахшую горелым пластиком темноту. Наблюдатель наугад ударил и попал так удачно, что незнакомец сдавленно охнул и с шумом рухнул куда-то на пол. Второй пинок пришелся в пустоту. Цилиан потерял равновесие и тоже оказался на паркете, он безуспешно пытался вытащить застрявший в кармане складной нож, ушибленная левая рука слушалась плохо. Напряженные пальцы врага уже уперлись в лицо Тэна, явно стараясь добраться до глазниц, он отчаянно дернулся в сторону, правой ладони инспектора коснулась металлическая рукоять брошенного фонаря. Цилиан подобрал подарок судьбы и с силой ткнул им в висок противника.
На этом драка закончилась. Помятый Тэн Цилиан включил чудом уцелевший фонарик, перевернул обмякшее тело врага и направил луч на неподвижное окровавленное лицо.
– Чума на нас обоих! Это Вазоф, я убил коллегу и остался в дураках.
Цилиан с надеждой приподнял веко недавнего противника – о чудо! – пятнышко зрачка заметно сузилось, кровь, пятнавшая ладони Тэна и лицо Вазофа, сочилась не из виска, а всего лишь из глубокой ссадины на лбу побежденного.
– Не все пропало.
Тэн запоздало отыскал в кармане складной нож, срезал шнур со шторы покойного Калберга, тщательно стянул им запястья и щиколотки пленника, а потом вежливо похлопал бывшего коллегу по щеке:
– Вставай, мой старый друг, сиеста закончилась. Вазоф неловко приподнялся, прислонился к стене, в этот момент его фигура напоминала больную нахохлившуюся птицу, всю в изломанных перьях.
– Ты Цертус? – весомо и коротко поинтересовался Цилиан.
– Нет.
– От вранья будет только больнее.
– Тэн, да ты решительно рехнулся! Погоди, не надо меня бить, Разумом клянусь, я ни в чем не виноват! Ну, или почти ни в чем… Мы же были друзьями, ты ведь не убьешь меня, Тэн?!
Цилиан прощупал свое плечо сквозь эластичную ткань куртки. Ушибленная Вазофом ключица болела, но, кажется, не переломилась.
– Конечно, я тебя убью, Оркус охотно примет такую сволочь.
– Департамент за меня воздаст, – сумрачно пообещал растерявшийся пленник.
– Твою погибель спишут на дружков Калберга. При чем здесь какой-то бывший наблюдатель Тэн?
– Разум Милосердный! Ну не будь дураком, Цилиан, не начинай авантюру из-за мести. Погоди, я все расскажу тебе, ты сам поймешь, что выбрал не ту жертву, и не захочешь меня убивать. Во всем виноват умалишенный профессор…
Цилиан с разочарованием, хоть и не без интереса, выслушал путаные откровения Вазофа – они почти не проливали свет на подлинную личность Цертуса.
– Так, значит, вы вместе с Калбергом торговали поддельными сертификатами о реабилитации?
– Да… Да, конечно! Их покупали состоятельные супружеские пары, у которых родились дети-псионики. Калберг искал клиентуру, я ковырялся в Системе, ты ведь знаешь, какой я способный человек. Мне нужны были большие деньги…
– Зачем?
– Как это зачем?! К тому же какая тебе разница? Это мое и только мое приватное дело… Ой! Не надо, Тэн! Мы же договаривались, что обойдемся без насилия… В конце концов, ты слишком любопытен, эти мои действия никак не относятся к Цертусу.
– Все, что угодно, может в конечном счете относиться к Цертусу.
– Ну ладно… Если быть откровенным – я пал невинной жертвой шантажиста.
– Как ты умудрился?
– Несколько лет назад моя семья купила маленькую горнорудную компанию в южном секторе, дела в последнее время шли неважно, чтобы избежать банкротства, я продал шахту на подставное лицо… вместе с долгами, конечно. Долги были огромные. Очень большие долги и очень скудное месторождение – меня самого надули мошенники. Я подобрал в трущобах нищего бродягу, почистил его и подкормил, на этого парня оформили фиктивную продажу, потом я дал ему билет до северных территорий и двести гиней, чтобы он навсегда испарился.
– Ну и? – поинтересовался ошеломленный подобной махинацией Цилиан.
– Компания лопнула с треском. Этот человек находится в полицейском розыске как злонамеренный банкрот. Теперь он меня подло шантажирует, – скромно сознался Вазоф.
– По тебе плачет тюрьма, удивляюсь, что бедолага нищий до сих пор жив.
– Живехонек – его приголубила и оберегает какая-то редкостная сволочь.
– Может быть, именно Цертус?
– Не знаю! Такие сучьи подлецы себя не афишируют. Тэн, я все сказал и сказал даже больше, чем ты хотел. У меня разбит лоб и два верхних резца шатаются – между прочим, это твоя работа, дорогой коллега. Давай разбежимся миром, тогда я никому не расскажу, как ты прикончил беззащитного старину Калберга…
