...А дорога все под уклон, под уклон. Легко, легко идти!
Хорошо, что Сфенел так думает! Его, наверное, не тронут. У него волосы длинные, не стриженные еще, таких трогать сам Зевс-Гостеприимец не велит. И меня бы не тронули, если бы, скажем, война.
Кровника – тронут. Ну и ладно! Главное, чтобы не как овцу!
...А вокруг уже лес, дорога вверх пошла, но все равно, идти легко, ноги сами несут, словно на сандалиях крылышки выросли, как у Психопомпа-Килления...
...А может, и не вспомнит меня Светлая. Кто я ей? Обидно, если не вспомнит – хотя бы разок.
...та, что блистает под стать Новогодней звезде в начале счастливого года. Лучится ее красота, и светится кожа ее...
– А вот и речка. Смотри, Тидид, герма!
Голос у Сфенела такой, словно он и рад. Ну, еще бы, подраться можно!
Над лесом острый серп вынырнул. Вынырнул, засветился. Успели!
– Пойдем, что ли?
Я вздохнул, на Луну-Селену поглядел (серп серебряный – это, говорят, ее диадема; красивая!). А потом на мост взглянул. Вот он, старый, с краев камни свалились, под ним речка шумит... Шагов двадцать – и мы там.
В Куретии.
Мост, речка, за речкой – лес, перед мостом – герма. Старая, по уши в землю вросла.
Герма?
– Эти слова на твоем языке, мама? Как и колыбельная?
– Да, сынок, на моем. Их легко запомнить, правда? Но главное – кровь. Когда не будет выхода, порежь себе руку. Ты ведь не испугаешься, если будет немного больно?
– Мама!
– Ладно, ладно, ты уже взрослый, знаю! Крови много не надо, всего несколько капель...
– А почему он должен помогать? Ведь ты его не любишь? А вдруг не захочет?
– МЫ – не люди, сынок. НАС можно заклясть. Это – как отравленная стрела. Много бы дал Психопомп, чтобы мы с тобой забыли эти слова!
– Мама, а ты... Неужели и тебя так можно...
– Заклясть? Можно, мальчик. Да вот только никто не знает, как. И не узнает. Никогда!
От каменного лика уцелел только нос. Вместо глаз – источенные ветром и дождями выемки. Рот... Нет его, в землю ушел.
Ну и пусть себе!
Я обернулся. Сфенел беззвучно шевелил губами – не иначе Килления о помощи молил. Самое время! Вот и я сейчас его попрошу. И много слов мне не надо, пяти вполне хватит. Пяти слов – и вот этого!
Кинжал бесшумно покинул ножны. Лезвие острое, сам точил! Даже боли не почувствую. Просто плеснет кровь на старый камень, просто вспыхнут красным огнем глаза-выемки...
...Или по другому будет. Но – будет!
Ну что, Фоас, сын Андремона, наследник куретский, не ожидал?
«Придешь – я убью тебя как мужчину, в грудь...»
Бронза дрогнула, едва коснувшись кожи. Мой родич мог ударить ножом в спину. Полное право имел! И дротик бросить. И стрелой отравленной угостить.
Мог!
А вместо этого...
– Эй, Тидид! Ты...
В голосе Сфенела – тревога. Он не понимает, зачем его друг стоит у старой гермы с кинжалом в руках. Хвала богам, не понимает!
Мне нечего бояться! Смерть легко вызвать. Кровь да пяток слов, которые так легко запомнить!
– Тидид!
– Да, – кивнул я. – Пойдем.
Кинжал – в ножны. Ненадолго. Но это будет мой бой!
Мой!
Я – человек, и мне не нужны даймоны. Я – человек, меня нельзя заклясть, как эту каменную башку.
Я – человек!
Темно за мостом. Словно там уже – Тартар. Словно не речушку безымянную нам переходить, а Коцит с Флегетоном...
– Эфеб Сфенел Капанид!
– Здесь!
– В Куретию Заречную... строевым... репку вверх, под ноги не глядеть, идти бодро-весело-хорошо!.. походную, про Геракла... запе-е-вай!
* * *
Возрадуйся, о царь Геракл!
Тепелла-пелла-пей!
А с ним копейщик Иолай!
Тепелла-пелла-пей!
А с ним Ификл – Железный Меч!
Тепелла-пелла-пей!
И вождь вождей Амфитрион!
Тепелла-пелла-пей!
И пусть подохнут все враги!
Тепелла-пелла-пей!
* * *
Про врагов мы как раз вовремя допели. Уже за мостом – в Куретии. Допели, сандалиями по пыли шлепнули.
Знай наших!
А как допели, как глотнули теплой пыли, так даже легче стало. Вот и все, Тидид! И бояться не надо, и убегать не надо, и Психопомпов всяких на помощь из Гадеса кликать – тоже не надо. А что нужно? Песню спели, самое время – поорать.
Кинжал из ножен, темную бронзу – вверх, к холодному лику Селены. И-и-раз!
– Кабан! Каба-а-ан! Ка-а-аба-а-н! Уноси тепленького-о-о-о-о!
И – вместе, хрипоты, до звона в ушах, чтобы всем все ясно стало:
– Аргос! Аргос! Аргос! Арго-о-ос!
Теперь – вздохнуть, плечи расправить, хитон – одернуть...
– Кур-р-р-р-р! Кур-р-р-р-р! Кур-р-р-р-р!
Ответили!
Сперва негромко, протяжно, с диким чудным распевом, затем все сильнее, в полный голос, до самого черного неба, до сияющего венца Селены...
– Кур-р-р-р-р! Кур-р-р-р-р!
Летняя ночь дохнула холодом. Заледенели пальцы, победное «Аргос!» замерзло в горле.
Куреты!
Беспощадные, бесстрашные, неодолимые. Так же, в давние годы, кричали они, охраняя в колыбели на далеком Крите самого Дия-Зевса. Тогда их вожди не побоялись встать против всевластного Крона, Крона-Времени. Встали – и победили!
– Кур-р-р-р-р!
Я зажмурился. Вот и кончился твой поход в Заречье, глупый хвастунишка Тидид! Овцу свяжут, бросят на землю...
Ледяная рука Капанида вцепилась в мои пальцы. Со стороны – смешно, наверное. Двое перепуганных мальчишек...
Открыть глаза! Кинжал – в ножны. Успею еще вынуть – напоследок.
А темнота сгустилась, распадаясь черными пятнами, дыша шорохами, звуком негромких шагов. Со всех сторон, со всех боков.
– Радуйтесь!
Глубокий низкий голос, словно из самого Тартара. Кто-то черный, широкоплечий, огромного роста...
– Вас двое. Нам один нужен.
В его словах не было гнева, и злости не было. Так мог говорить ветер. Так могла говорить буря.
– Радуйся! – хрип из горла. – Тебе нужен я. Я – Диомед, сын Тидея!
Неверный свет Селены скользнул по меховому плащу. За кожаным поясом – короткий меч, в руке – секира...
