Пьер взглянул на Армана и понял, что с ним не все в порядке. Тот явно забеспокоился, его движения стали порывистыми и нервными.
– Что там у тебя случилось, Арман? – в беспокойстве спросил Пьер, как только друг подошел к нему. – Эта лодка не по твою ли душу?
– Вполне может быть, Пьер. Я немного зарвался и теперь могу нарваться на неприятности. Но что тут поделаешь? Вся надежда на Всевышнего и Деву Марию. Господи, спаси мою душу грешную! – взмолился он.
Тем временем двое арабов поднялись на борт и бросились тут же к Арману.
– Вот он! Вот тот руми, который обесчестил мою дочь. Смерть ему!
Матросы обступили их и с интересом стали наблюдать за происходящим.
Раздавались уже возгласы в поддержку арабов. Пьер оттолкнул Армана подальше от разъяренных пришельцев, спросил спокойно, но уверенно:
– Кто вы такие и что вам надо на судне?
– Еще один неверный! Он хочет укрыть преступника! Смерть обоим! Пусть Аллах будет свидетелем правоты моих слов! Этот руми укрывает своего, а тот неверный осквернил мой род, и мне теперь придется или убить его, или не показываться в дуаре! Без отмщения я не уйду с корабля! Смерть руми!
– Кто тут разорался?! – Шамси протиснулся вперед и уставился на разгневанных арабов. – Чего вы требуете, правоверные? Говорите, я тут главный.
– Я и мой зять требуем смерти этим двум руми, раис. Один из них… – И он со скрежетом зубовным рассказал все сначала. – Смерть им!
– А ты знаешь, что они слуги пророка на этом корабле, почтеннейший? А слугу пророка так просто нельзя убить. Он пользу приносит своей жизнью. К тому же мы отправляемся в дальний поход, на смерть во славу Аллаха, ты можешь это уразуметь, несчастный? Их, скорее всего, Всевышний и так скоро приберет к себе в райские сады, так что идите себе и помалкивайте. Иначе висеть вам на реях, почтеннейшие.
Такие слова оскорбленным правоверным редко приходилось слышать, да еще от начальника столь высокого ранга, каким им казался Шамси. Они притихли, глаза продолжали метать молнии, однако пыла такого уже не было. Старший все же спросил нерешительно:
– Но хоть возмещение ущерба я могу с него получить, раис? Мне же не жить теперь в моем дуаре. А так устрою пир, и все будут довольны.
– Руми, – обратился Шамси к опомнившемуся уже Арману. – Сможешь ли ты дать этим правоверным немного денег? Это успокоит их, и дело будет улажено. Лучше дай.
Арман молча кивнул, полез в карман, отсчитал пять золотых, почти все, что при нем было, и молча протянул жалобщикам. Те с недоверием в глазах взяли деньги и поглядели вокруг, как бы ища поддержки. Матросы улыбались многозначительно и хитро, поглядывали озорно на успокоившегося Армана и добродушно похлопывали крестьян по спинам.
Получившие деньги правоверные тут же спустились по трапу в свою лодку, торопливо отчалили и направились к берегу. Шамси же сказал, строго глядя на Армана:
– Благодари Аллаха, что я сегодня в хорошем настроении, руми. Иначе быть бы тебе в лучшем случае нещадно битым плетьми. Однако благодари и своего друга. Моли Аллаха или своего Бога, чтобы он оградил тебя в будущем. Пошел вон!
Пьер взял Армана за руку, почувствовав, как тот закипает.
– Успокойся, Арман. Раис прав, ты должен молиться. Ты был на грани самого непоправимого. Вот до чего может довести неумеренность с женщинами, друг. Пошли.
– Ух ты! – выдохнул Арман блаженно. Он понял, что гроза миновала быстрее, чем он ожидал, да еще и обошлось без всякого наказания. – Неужели пронесло, Пьер? Даже не верится. Обязательно свечку поставлю Деве Марии, если доведется попасть в храм. Клянусь!
– Нам всем придется ставить множество свечей, чтобы искупить грехи свои.
Матросы почему-то посмеивались, мало кто из них бросал злобные взгляды на своих товарищей по оружию, пусть даже и неверных, христиан.
По этому поводу Пьер заметил, когда друзья оказались одни:
– Что-то за последние дни наши арабы стали к нам относиться намного спокойнее и даже лучше. Ты заметил, Арман?
– Еще бы! Я же вместе с ними развлекался на берегу. Они почти все замешаны в амурных делах. Так что мы сдружились на этой почве. Теперь отношение к нам будет лучше.
– Хоть это меня радует, Арман. Во всяком случае, все, что ни делает Бог, все к лучшему, – Пьер истово перекрестился.
Незадолго до восхода солнца суда, используя утренний бриз, отвалили от берега и двинулись на юго-запад, подальше от берега, который зачастую грозит большими неприятностями.
Пять судов, тяжело груженных продовольствием и снаряжением для дальнего похода, мерно и грузно покачивались на длинной волне. Редкие огни берега медленно меркли и вскоре исчезли совсем. Над волнистой линией горизонта небо посветлело. Заря быстро разгоралась, и неожиданно из-за гряды невысоких гор быстро выплыло солнце.
Бриз прекратился, а ему на смену задул свежий ветер с юго-востока. Он быстро менял прохладу ночи на удушливую невыносимую жару. Красноватая пыль пропитала небо, дышать было трудно.
Матросы поглядывали на восток, где собирались тучи пыли, приносящие ощущение тревоги, безысходности и тоски. Все бродили по палубе с мрачными лицами, раздраженные и злые.
– Что это такое? – с тревогой спрашивал Арман, поглядывая на мутное небо. – Так и задохнуться можно. Надо хоть забортной водой окатиться, а то и засохнуть недолго. Даже в пустыне такое редко встретишь.
– Говорят, что такой ветер называется огненным ветром или дыханием смерти. Хорошо, что он дует не более трех часов, но за это время можно Богу душу отдать. Слышишь, как шумит небо? Это тучи песка накатывают на океан.
– Ух и жарища, Пьер! А солнце, гляди, совсем красное и едва просматривается сквозь мглу.
– У меня голова раскалывается, и все кружится перед глазами. Пошли в тень, приляжем, а то и сдохнуть можно.
Друзья проковыляли в тень от паруса и растянулись на горячих досках палубы, рядом ругались трое арабов, прикладываясь к горлышку кувшина с водой.
Красновато-желтая мгла покрыла море и берег, который совсем уже не просматривался. Словно стена стояла в той стороне.
Два часа спустя ветер утих, направление его сменилось, и дышать стало легче. Матросы зашевелились. Проклятья срывались с их губ, когда они провожали взглядами последние сгустки мглы.
И хотя солнце засияло свободнее, жара резко спала. Море задышало свежестью и влагой.
В районе Канар их накрыл другой ветер, хартаман, как его называют здесь. Он очень противный, не такой страшный, как «дыхание смерти», но достаточно неприятный и длится намного дольше. Пыль застилает все вокруг, видимость падает очень сильно.
– Мы как раз в том месте и в то время, когда эти ветры особенно часты, – заметил Пьер, когда Арман, злобно ругаясь, изнывал от жары и пыли.
