А Люська, обрадованная тем, что наконец-то может показать подругам, как она выросла на курсах психоаналитиков, рассказывала им что-то очень умное, употребляя загадочные и непонятные слова.
— Не кощунствуй, — сурово сказала Ольга. — Вопиющий в пустыне в отличие от тебя говорил мудро, незамысловато, не употребляя матерных слов…
— Какие это матерные слова я употребила? — испугалась Люська.
— Типа «фрустрированное сознание», — напомнила Ольга. — Ты сказала, что у Женьки от свалившихся на нее несчастий рецидив фрустрированного сознания. Это что за хрень такая? Кто угодно обидится на такое измышление…
— А вы перестаньте глубокомысленно таращиться друг на друга. Нет, это кошмар какой-то! Пришли в кои-то веки две подруги. Открыли бутылку, сделали салат… И замолчали. Просто на самом интересном месте… У меня что, самая интересная жизнь? Я трещу без умолку…
— Это у тебя по жизни, — усмехнулась Ольга. — Ты всегда была болтушкой…
— Слушай, я могу обидеться… Я болтушка. Ха! Просто кто-то должен поддерживать беседу. Или видимость беседы, раз обе девы погрязли в высокоумном молчании. Нет, честное слово, мне надо обидеться…
— Так ведь не настолько же ты глупа, чтобы это сделать!
Они сидели у Люсинды уже второй час. Втроем, как в прежние времена. И можно было остаться еще часов на сто, подумала Женя. Не уходить никуда, остаться ночевать. Словно они все еще молоды. Как когда-то… Вырвавшись из-под родительского гнета, они сидели на кухне ночами, обсуждая свои маленькие трагедии. А потом все выросло. Они выросли. И трагедии тоже…
Можно было бы остаться, снова подумала она. Если бы не Кот…
— Если бы не Кот, можно было бы торчать тут до утра, — вздохнула Женя.
— А что случится с Котом, если мы поторчим до утра?
— С Котом ничего не случится. Со мной — точно… — Ольга встала, потянулась и продолжила: — Я загнусь завтра, если не получу хорошей порции здорового сна…
— В твоем возрасте надо думать о хорошей порции здорового секса, — заметила Люсинда. — Это ошибочно думать, что сон полезнее.
— Ага, а в твоем не надо… Мы ровесницы. Забыла?
— В моем я уже наелась, спасибочки… Пользуйтесь сами. От мужчин в этой жизни больше вреда, чем пользы… Ох, я сама себе противоречу! То есть в моей жизни это именно так. Наверное, их было слишком много. И они искривили мне карму…
— Я так и знала, — сокрушенно простонала Ольга. — Все эти оккультные опыты ни к чему хорошему не привели! Она стала…
— Никем я не стала! — огрызнулась Люсинда. — Могла бы стать ведьмой. Но сдержалась… Подумала, что много чести…
Они словно и не меняются, подумала Женя, разглядывая подруг. Ольга высокая. Женственная. А Люська — маленький щенок. Взъерошенные короткие волосы. Блюдца-глаза… И Женя — между ними. Среднее нечто. Серость, одним словом… У Ольги индивидуальность, у Люсинды тоже.
Только у Жени нет этой чертовой индивидуальности. Или — как это теперь называется?
Ах да.
Ха-риз-ма…
— У меня ее нет.
Подруги обернулись и с недоумением уставились на нее.
— Чего у тебя нет? — поинтересовалась Люсинда.
— Харизмы.
— При чем тут харизма? — продолжала недоумевать Люся. — Мы вроде о более земных вещах говорили…
— Я думаю, он меня разлюбил именно поэтому, — пояснила Женя.
— То есть у той дамочки с бюстом есть харизма, — задумчиво протянула Ольга.
— Может, у нее нет харизмы. У нее есть бюст. У женщины что-то должно быть. Или бюст, или харизма…
— Должна быть в женщине какая-то загадка, — пропела Люська.
— А мне вот кажется, что у Панкратова просто всего оказалось чересчур много, — презрительно фыркнула Ольга. — Особенно харизмы. В одном месте все и собралось…
— Нет, там харизмы не бывает, — поразмыслив, заявила Люська. — Там вред один.
Женя сидела и слушала, думая при этом, что все так невыносимо глупо. Девицы несли такой бред, такую околесицу, но в этом был своеобразный кайф. За этими разговорами уходила боль, и казалось, что раз уж все так бессмысленно и смешно, может, и в самом деле надо встряхнуться и идти дальше по жизни, не забывая относиться к происходящему с тобой с долей иронии? Ах, эти безумные чаепития… Точно они втроем взяли, да и вернулись в прежние времена. Когда не было особенных забот. Только личная жизнь. Превыше всего… «И ты не думала, расставаясь с очередным бойфрендом, о таких глупостях, как «На что я буду жить?», «Как я буду жить, черт бы его побрал, без него?»»
Просто — слезы вслед, легкие и малозначимые. Мальчики — как трамваи. Ушел один, придет другой…
Мелодия Моцарта донеслась откуда-то, и Женя не сразу даже поняла, что это мобильник. Она только удивилась, что кто-то включил Моцарта в таком дерьмовом исполнении.
— Женька, ты слышишь меня?
— Да, — соврала Женя.
— Так вот, твой жилец реально исчез…
— Ты уже говорила…
— Нет, ты не поняла! Сейчас звонил Игорь. Он нашел какого-то принца с ясными глазами, и тот поведал ему много интересного… Он все расскажет при встрече. Забавная личность твой Костик! Но самое главное — что его никто не видел уже две недели…
Женя в принципе ничего другого и не ожидала. Скорее всего Костик уже давно уехал. Какой ему прок от старой техники, Женя понять не могла. Но мало ли что? Вляпался в какую-нибудь историю. А денег не было. Вот он и продал всю эту рухлядь за копейки. Чтобы набрать денег на билет до какой-нибудь Урюпинки. И спрятаться там, вдалеке от любопытных и навязчивых глаз.
Что там может быть интересного?
— Да ладно, — отмахнулась Женя. — В конце концов, надо просто сменить замок. И переехать самой туда как можно скорее… Я просто привыкла жить у Панкратова. И комфорта там больше… Но если уж рвать с прежней жизнью…
— Чего-то я тебя не поняла, — нахмурилась Ольга. — То есть ты хочешь все оставить? И плюнуть на этого долбаного гомика? Оставить ему все — деньги, свои ценные вещи…
— Не такие уж и ценные, — сказала Женя. — Старые. Сто лет в обед… К тому же телевизор вообще только усугубляет плохое настроение. Приемник тоже…
— Тебя послушать, все вокруг его усугубляет, — презрительно фыркнула Ольга.
— В чем-то она, безусловно, права, — вступила в разговор Люська. — Поскольку умножающий знание умножает печаль… А у нас и так печали достаточно…
— Ну конечно, — язвительно протянула Ольга. — Харизматичные вы мои… Лично я не собираюсь спускать все этому субчику… С какой стати он должен оставаться безнаказанным, скажите мне? Только потому, что вы обе решили не умножать свою печаль? Нет уж, я позабочусь, чтобы этого гада найти и наказать!
— Да наказывать замучаешься, — вздохнула Люська. — Гадов-то много… Если заботиться о каждом, все силы поистратишь!
