— Понимаешь, — попробовала объяснить она, — сейчас в моей жизни творится много… непонятного. Гадкого даже… Страшного. И я не могу до конца отрешиться от этих событий. Мы ведь вернемся к этому разговору потом? Позже? Когда все наладится?
Она просила об этой отсрочке, молила, и он кивнул:
— Да, конечно… Мы вернемся. Так ты будешь чай?
— Буду, — вздохнула она.
«Сама же просила его не вспоминать о плохом! — ругала она себя. — И вместо этого сама же все разрушила… Ах, Женечка Лескова, когда ты научишься смотреть жизни в глаза!»
* * *
Готовясь к встрече с господином Панкратовым, Лиза и представить себе не могла, как быстро рассыплются в прах все ее логические построения, рассуждения и предубеждения.
Образ Панкратова она создала быстро. Этакий нувориш с неприятным, презрительным лицом. Лощеный господин в дорогой обертке, с пустым взглядом, непременно коротко стриженный и пахнущий на километры дорогущим парфюмом. Какой там особо моден в нынешнем сезоне?
Она заранее его не любила.
Лиза прекрасно понимала, что должна быть бесстрастной, научиться этому, и никак не могла еще отказаться от детской привычки все-таки проявлять к кому-то симпатию, а к кому-то антипатию.
Он появился на пороге. Подняв глаза, Лиза даже не поняла, что это именно он. Настолько этот человек не соответствовал выстроенному ею образу. Он был высок, достаточно худ и, самое главное, обладал живыми и ясными глазами.
— Добрый день, — произнес он, и голос оказался мягким и интеллигентным, — а… следователь Разумова еще не подошла?
Судя по интонации, он тоже представлял ее себе иначе.
— Это я, проходите, — проговорила Лиза «взрослым» голосом.
«На фотографии он выглядел по-другому, — подумала она. — Врут все фотографии… Никакого проникновения во внутреннюю жизнь…»
Пока она излагала ему суть дела, она внимательно следила за его лицом, все еще надеясь, что он окажется именно таким, каким она его представляла. А это просто имидж. Просто такой вот имидж, и там, внутри, сидит пренеприятнейший господин, уверенный, что только у него есть эксклюзивное право на лучшее место под солнцем.
Иначе одна из стройненьких, чудных версий рассыпалась в прах. Или — что еще хуже — не рассыпалась, но тогда Лизе придется согласиться с тем, что двойное убийство может быть совершено человеком с чудесными, глубокими, умными глазами. С таким лицом.
Человеком, который очень нравится Лизе Разумовой.
Следователю, между прочим.
Следователь не имеет права быть пристрастным.
«Какая идиотка эта Лескова, — подумала Лиза с досадой. — Почему она вдруг решила оставить этого мужчину? Нет, мне никогда не понять логики этих богатых дамочек!»
Если, конечно, эта самая госпожа Лескова не есть убийца.
— Нет, — сказал господин Панкратов, основательно изучив фотографию господина Исстыковича, — этого человека я не знаю.
Лизе показалось, что он и в самом деле его не знает.
В отличие от своего квартиранта.
Этого Панкратов узнал, правда, удивившись.
— Знаете, — проговорил он, — Костя… то есть Константин Андреевич… он ведь был пижоном страшным. А тут какие-то старые тряпки… Я ведь помню, как он поразил нас с Женей своими прикидами. Мы еще тогда с ней смеялись, что простой повар одевается круче, чем…
Он не договорил, засмущавшись. Лиза даже сжалась вся изнутри от восхищения — так ей понравилась эта заминка.
И сам Панкратов.
Нет, эта Лескова — форменная дура.
Нормальный парень, обаятельный, умный, современный… Ему просто повезло, во всем, кроме… Ну да, именно. Кроме супруги. Не может же быть полного счастья.
— Так что это очень странно… Костик в таком тряпье…
Он задумчиво покачал головой.
— Если бы я это сам не увидел, ни за что не поверил бы… Понимаете, получается, что он или оказался в ужасной ситуации, или… хотел, чтобы его не узнали.
Лиза кивнула.
— Но почему? Из-за того, что он фактически ограбил квартиру вашей жены?
— Не знаю, — пожал он плечами. — Это уж вы сами подумайте.
— У первого убитого, Исстыковича, в кармане найден адрес вашей жены, — сказала Лиза. — Может ли так случиться, что ваша жена была каким-то образом связана с ними?
— Кто? — округлил он глаза. — Женька? Да что вы… Скорее всего были связаны они друг с другом. Этот ваш… Исстыкович и Костик.
— Хорошо, а вот этот адрес… вам ничего не говорит?
Она положила записку, найденную у Костика. И тут увидела, как он изменился в лице. Он нахмурился и долго смотрел на этот обрывок бумаги в руках, пытаясь понять что-то, но вот взял себя в руки и покачал головой.
— Нет, — пробормотал он. — Нет… Я не знаю, откуда взялся этот адрес. Я… даже не могу предположить.
Он провел по лбу ладонью.
Лиза вздохнула.
Этот человек явно знал, чей это адрес. Знал и не хотел говорить…
Какое разочарование, подумала она. Совсем не хотелось следователю Разумовой, чтобы он что-то от нее скрывал. Не хотелось…
Потому что это означало бы одно.
Что Сережа Панкратов все-таки был причастен к этим убийствам…
И тогда получалось, что он просто лицемерит. Скрывает, например, что не знает Исстыковича… Или на самом деле не знает? Тогда есть еще некто третий, кто прекрасно знает всю эту компанию.
Лиза закусила губу, всматриваясь в окно.
Туман, чертов туман. Он сгущается все больше и действует на Лизу. Такое ощущение, что он и в голову забрался, заполняя ее. Вместо мыслей.
Она тряхнула головой, пытаясь выгнать непрошеного гостя, и пробормотала:
— Скорей бы Каток прояснил ситуацию с адресом!
Разговор казался Панкратову бессмысленным. И в то же время он чувствовал напряжение.
Он начал успокаиваться только в машине. Включил приемник и немного расслабился. Голова все еще была забита этой бессмыслицей: Господи, да как она себе все это видит, пигалица эта, пытающаяся поместить в стеклянную колбу целый букет страстей человеческих! Откуда ей, этой малышке с проницательным взглядом, знать — как это, когда делаешь что-то против собственной воли, повинуясь неведомой власти?
Власти-напасти…
Он усмехнулся горько, достал сигарету из полупустой уже пачки. «Надо купить», — привычно подумал он и тут же рассмеялся — ну да, конечно… Где-то он об этом читал — вокруг происходит черт знает что, Армагеддон, а герой думает, где ему выпить кофе, если все вокруг обрушилось.
Так и он в данный момент.
