— О ком ты говоришь?
— О длинноногой красотке с формами порнозвезды, — вздохнула Ольга.
Он усмехнулся.
— Слушай, — начал он, — я понимаю, что ты из солидарности с моей женой решила сделать из мухи слона и сообщить мне, какой я невоздержанный гад. Ну гад, предположим… Но если ты покажешь мне мужика, который за всю свою жизнь…
— Не покажу, — кивнула Ольга. — Не потому, что таких нет в природе. Просто не могу поручиться за тех, которые здесь присутствуют. Не знаю. Дело не в твоей невоздержанности. Это, прости, дружок, твои проблемы… Меня твои интимные «опасные связи» совсем не интересуют.
— Тогда зачем ты меня сюда вызвала?
Он начал раздражаться. В конце концов, ее-то какое дело? Втайне он надеялся, когда шел на эту встречу, что Ольга расскажет ему, как Женька страдает без него. Или устроит им встречу — случайную, но такую необходимую… Он тогда непременно рассказал бы ей, как ему плохо без его Женьки… Какой же он был бы дурак! Даже речь приготовил, переполненную раскаянием, полную невысказанных слез, тоски этой чертовой! Простите, мол, виноват, больше не буду!
Вместо этого — насмешливый взгляд. Женька, оказывается, без него прекрасно себя чувствует. «Вы, господин Панкратов, были лишним в жизни госпожи Лесковой…»
— Рассказать, как Женька изменилась в лучшую сторону без моего присутствия в ее жизни? — не удержался он.
Вышло не язвительно. Совсем не так, как ему хотелось бы. Так себе вышло. Жалостливо…
По радио какой-то кретин жалобно стенал о неразделенной любви. И сам себе Панкратов показался героем попсовой песни.
— Как зовут твою подругу? — поинтересовалась Ольга, оставив его стенание без ответа.
И на том спасибо…
— Которую? — постарался он сохранить хорошую мину. «Игра-то, Панкратов, у тебя совсем стала хреновая», — тут же усмехнулся он про себя.
— У тебя их много…
— Много.
Он начал раздражать сам себя. Не получался у него образ мачо. Выходил жалкий придурок-старшеклассник…
— Ту, которая проживает на улице Мамонтова, — терпеливо, как учительница, объяснила Ольга.
— Ах вот ты о ком… Это моя сотрудница.
— Надо же, — цокнула язычком Ольга. — Я вообще-то думала, что твоя фирма занята программным обеспечением. А оказывается, ты руководишь сетью борделей…
Она вздохнула.
— Без разницы… У твоей сотрудницы скоро начнутся крупные неприятности. Если еще не начались…
— Моя жена наняла бандитов и киллеров?
— Нет. Просто почему-то ее адрес нашли у господина Погребельского. Вместе с трогательной запиской…
— Кто у нас Погребельский?
— Костик, — пояснила она, сделав маленький глоток кофе. — Тот самый Костик, которому ты сдавал квартиру своей жены. И не надо делать вид, что ты впервые услышал его фамилию…
«Господи, что же я делаю?»
Вопрос стучал в Жениной голове, надо сказать, совершенно напрасно. Женя не собиралась на него отвечать. Ей вполне нравилось то, что с ней происходило, — даже чувство страха оказалось на вкус сладким.
Она очнулась только тогда, когда все уже свершилось. И рассмеялась.
Он посмотрел на нее немного удивленно. И тоже начал смеяться.
— Мы сейчас похожи на подростков, — проговорила она. — Вырвались на свободу из-под гнета родительского…
И тут же налетела черная тень. Не подростки. И гнет не родительский…
Другой гнет. Называется — гнет обстоятельств.
Под родительским еще никто не сгибался, если, конечно, твои родители не маньяки-самодуры, уверенные только в своей правоте…
А под жизненным — сколько угодно согнулось народу.
Чтобы отвлечься, она дотронулась до него — и тут же подумала, странно, он так похож на ее Белого Кота… Такой же спокойный, загадочный… Немного ворчун. У Кота тоже такой взгляд — настороженный и вопросительный…
— Ты похож на моего кота, — сообщила она.
Он ничего не ответил. Только слегка погрустнел, как будто она ему невольно напомнила о чем-то печальном…
— Сварить тебе кофе?
— Да. Я хочу кофе. Я все хочу…
Она блаженно вытянулась на кровати. «Вот так, Женечка Лескова, — сказала она себе, — можете вернуться к мужу с чувством выполненного долга. Вы ему на измену ответили изменой…»
Только возвращаться к мужу ей совсем не хотелось. Ей хотелось остаться здесь, в этой квартире. Навсегда. С этим человеком. И открыть дверь в комнату, где живут тени. Сказать им: «Все, ребята. Теперь тут живу я. С моим котом. Выметайтесь-ка по-хорошему. Можете отправиться в мою старую квартиру — там тоже теперь живет тень, и мне не хочется туда возвращаться… В конце концов, тени должны жить вместе с тенями, а не с живыми людьми…»
— С кем ты разговариваешь?
Он уже вернулся, держа в руках поднос с яркими цветами. Женя сто лет не видела таких — расписанных под Хохлому. Точь-в-точь такой был у ее родителей.
Она рассмеялась:
— А я разговаривала вслух?
— Шептала…
Он сел рядом. Нежно дотронулся до ее плеча.
— С тенями…
— Не надо бы тебе с ними разговаривать, — нахмурился он. — Мало ли что они тебе наговорят…
— Тайны, что ли, выболтают?
— Хотя бы тайны…
— Тогда расскажи мне все свои тайны, — попросила она, прижимаясь щекой к его ладони. — Мне очень важно их знать.
— Зачем?
— Хотя бы потому, что я должна тебе верить, — серьезно сказала она. — Мне с тобой так хорошо…
Он коснулся ее губ, проведя по ним пальцем.
— Тогда не надо, — попросил он. — Потому что есть тайны, которые совсем не хочется открывать…
Она поняла, что теперь он ничего не станет ей рассказывать.
И смирилась. Не время…
— Ладно, отложим на потом, — сказала она. — В конце концов, с сегодняшнего дня ты тоже становишься тайной. Моей тайной…
Он покачал головой:
— Я не хочу быть тайной. Тайна — величина непостоянная. А я хочу остаться с тобой навсегда…
Сказав, он и сам испугался. Экий самоуверенный тип… А если она этого совсем не хочет?
— Тогда тебе придется раскрыть свои тайны, — проговорила она, глядя ему в глаза. Теперь она обнимала его за шею, и казалось, что она смотрит прямо в душу.
— Придется, — согласился он.
— Ты киллер?
— Нет, — засмеялся он. — Я не киллер… Я автомеханик. Раньше был гонщиком…
— Ага, — обрадовалась она, — значит, Ольга не зря сказала, что она откуда-то знает твое лицо…
