Внизу, под окном, из которого смотрел Таран, как раз в это время проходили два пенсионера, которые, конечно, не удержались от комментариев.
— Вот молодцы, а? — порадовался один из дедов, потрясая клюшкой. — Так вот и надо их, гадов! По-сталински, по-сталински! Умеют ведь, когда хотят!
— То-то и оно, Шергей Терентьич, что «когда хотят»! Небошь не жаплатили бандюки какому-то начальнику отштупного, а он им и напомнил… — скептически прошамкал второй. — А жаплатят — их и выпуштят! Коррупция!
— Да ну?!
— А вот те и ну… Гушиншкого, шлыхал? Трех дней не продержали. Откупилшя — и вше. Мафия!
Чего они там дальше мололи, Таран уже не слушал. Башка соображала, чего теперь надо бояться, а чего нет, но соображала плохо.
И тут раздался звонок в дверь…
ВСЕ ОЧЕНЬ НЕПОНЯТНО
Таран этого звонка не очень испугался, потому что после того, как бандитов похватали прямо на виду у почтеннейшей публики, это вряд ли мог быть еще кто-то из той же компании. Если и был пятый, то он постарался бы сделать ноги, а не звонить в чужую квартиру. Но и радости особой от того, что кто-то позвонил, Юрка не испытал.
Во-первых, это могли невзначай вернуться Надькины родители. Как им объяснить присутствие голого Зыни, который к тому же явно воображает себя сексуально озабоченной дамой, зареванность дочери и выломанную дверь шифоньера, Таран еще не знал. Во-вторых, это могли быть товарищи из РУБОП, которые стеклили за Зыней и его потенциальными похитителями. Похитителей прибрали, а теперь решили поближе познакомиться с тем, кого похищать собирались. Ну и заодно поинтересоваться, к кому это он тут в гости пришел.
Но, так или иначе, просто не открыть дверь Юрка не мог. Если дядя Миша с тетей Тоней звонят, значит, Надька, впустив Зыню, заперла дверь изнутри на задвижку, которую снаружи ключом не откроешь. Стало быть, им уже ясно, что дома кто-то есть. Ну, а РУБОП, если ему долго не открывают, может вызвать понятых и просто ломануть дверь. А коробка со стимулятором — в кармане у Тарана. Кайфованный Зыня — налицо, Надьку, которая в этой квартире прописана, при желании можно превратить в содержательницу притона… Господи, сколько же проблем может возникнуть от одной только бабенки, которой захотелось гульнуть от мужа!
Таран подошел к двери и настороженно спросил:
— Кто там?
— Юра, это я! — Таран с изумлением услышал голос Генриха Птицелова. Как он догадался? Ведь позвонить так и не получилось…
Конечно, Юрка тут же открыл дверь.
С полковником — все в штатском — прибыли еще два «мамонта», Гусь и Толян. Они молча, ничего не спрашивая, направились в комнату, где Надька все еще шмыгала носом, а Зыня, улегшись животом на пол, по-жабьи раскорячил ноги и мяукал, будто кошка, призывающая кота.
— Приятная картинка! — усмехнулся Птицын. — Одевайте его!
Зыня попытался было проверещать что-то типа: «Не трогайте меня, я стесняюсь!» — но Толян одним легким движением руки вырубил его, а затем они с Гусем начали одевать бесчувственного клиента.
— Аптечка у тебя? — спросил Генрих Михайлович.
— Ага, — ответил Юрка и подал ее полковнику. — Точно такая же, как у Шурки была, помните?
— Такая, да не совсем, — мрачно поглядев на съежившуюся Надьку, произнес Генрих Птицелов. — Значит, говоришь, у Фини основная масса?
Таран опешил. Ему казалось, что об этом он покамест еще не успел рассказать… Потом в следующую минуту до него дошло: здесь, в квартире, стояла прослушка. Возможно, ее еще давно поставили, может быть, сразу после того, как Таран переехал к Надьке. И тайно прослушивали, а может, и подсматривали за тем, как Юрка и Надька проводят время дома. Вот и засекли визит Зыни, а потом и все остальное…
Утвердительно кивнув в ответ на последний вопрос Пти-цына, он осторожно спросил:
— А РУБОП там, на улице, это тоже наши?
— РУБОП — это РУБОП, товарищ боец. Лишний вопрос. Твое участие в этой операции не планировалось, поэтому не загружай голову. Ты лучше вот о чем подумай. Этого субчика мы сейчас увезем. Могу я после этого вас с Надькой оставить наедине? Или через полчаса ты мне позвонишь и скажешь, что зарезал ее, как Отелло Дездемону?
— А он разве ее не задушил, товарищ полковник? — полюбопытствовал Гусь, натягивавший на Зыню носки.
— Фигово ты Шекспира читал, товарищ прапорщик! Если, конечно, читал. Душить он, конечно, душил, но потом это ему надоело, и он ее заколол кинжалом.
— Надо запомнить!-произнес Гусь.
— Так вы не ответили на вопрос, боец Таран Юрий, — напомнил Птицелов. — Вы сейчас в состоянии не зарезать свою жену?
— В состоянии… — очень мрачно произнес Таран.
— Устраивать скандал тоже не будете? По крайней мере, такой, который заставит соседей милицию вызывать?
— Нет, не буду.
— А вы, рядовой Таран Надежда, обещаете, что не удавитесь, не выпрыгнете из окошка и не натворите иных глупостей?
— Очень нужно мне это… — проворчала Надька.
— Тогда попробую оставить вас тут и не разводить по углам. Сегодня загс уже закрыт, суд тоже, так что заявление о разводе подать все равно не успеете. Попробуйте ночку переночевать, обмозговать все как следует, а потом доложите, что надумали.
— Клиент готов, — доложил Толян, завершив одевание Зыни.
— Выводите и сажайте к Бобе в машину. Гусь и Толян вывели медленно приходящего в себя Зыню из квартиры, а полковник еще ненадолго задержался.
— Не обостряйте особенно, — сказал Птицын, похлопав по плечу сперва Юрку, а потом Надьку. — Взвесьте все, прикиньте. Короче, будьте взрослыми, а не детишками. В общем, прежде чем сказать: «Забирай свои игрушки и не писай в мой горшок!» — как следует подумайте.
Птицын вышел в дверь и оставил семейство Таранов наедине с их внутренними проблемами.
— Кушать хочешь? — спросила Надька заискивающе.
— Спасибо, сыт уже, — произнес «Отелло» и полез на антресоли за инструментами. — Надо дверь в шифоньере починить… А то неудобно будет, если мать или отец нагрянут.
Надька вздохнула и отправилась на кухню — прибираться после гулянки с Зыней.
Пока Таран чинил дверь, то есть перевинчивал сорванные петли и замок на новые места, голова у него была переполнена всякими непричесанными мыслями, которые он старался привести в какую-то систему.
О том, что все, что тут произошло, было частью какой-то заранее продуманной операции, Юрка подумал еще в тот момент, когда сам Птицын произнес это слово. И Юркино участие в ней, возможно, действительно не планировалось. Ведь никто же не знал, что он как дурак решит спрятаться в шкаф, который Надька запрет на ключ. Точно так же, как то, что его вдруг пробрало желание полюбоваться, как Зыня Надьку трахает. Ведь появись он тогда, когда Надька пришла одна, и ничего бы не было. Точнее, он просто не знал бы, что у Надьки с Зыней амурные дела крутятся, и не переживал бы сейчас по этому поводу. Ведь они и вчера здесь кувыркались, хотя, вишь ты, вчера Зыня у Надьки попку не выпросил… Тьфу! Злость и ревность очередной волной прокатились через весь организм Юрки, но очень быстро остыли. Потому что он вдруг подумал, что «мамонты» не случайно прицепились к начавшемуся помимо их воле романчику Зыни и Надьки, а просто-напросто все это дело спланировали. То есть Надькина измена была совершена по приказу Птицына.
