Этот головастик казался каким-то… незрелым.
Да, именно так. Его огромный череп был черным и гладким, без глаз, носа и ушей, а вместо чудовищной пасти с акульей челюстью я увидел лишь тонкую полоску рта — будто кто-то вскрыл ножом его отвратительную морду. Между короткими жабьими лапками торчал маленький, как будто наполовину укороченный, хвост. «Да это же детеныш», — изумленно подумал я. Детенышами были и другие чудовища, которых я здесь увидел: все они в большей или меньшей степени выглядели незрелыми. Некоторые вообще напоминали раздувшиеся мешки, другие — огромных головастиков, круглых, безглазых, с коротким подвижным хвостом. Третьи же были похожи на чудовище, которое собиралось полакомиться мною вчера. Я нашел гнездо этих чудовищ! Черный кратер был детским садом Дагона! Какое-то время я смотрел на этот ужасный копошащийся выводок, а затем, повернувшись, поплыл наверх.
Я вновь приблизился к городу, вернее, к тому, что осталось от него после нападения Немо. Оказавшись в лабиринте из обрушившихся зданий, я в полной мере осознал размах вреда, причиненного «Наутилусом». Здесь действительно камня на камне не осталось. Между искореженными стенами зияли огромные кратеры. Дома и мосты смешались, как сломанные игрушки. В результате одного-единственного, причем незавершенного, нападения «Наутилуса» было разрушено все, что противилось силам природы и времени в течение пяти тысяч лет. У меня возникло странное ощущение. Конечно, инициаторами этой расправы были мои союзники, но ужасное зрелище наполнило меня печалью и яростью. Хотя весь этот подводный город был построен лишь для того, чтобы поклоняться демону, идея его уничтожения казалось мне неправильной. Неправильность заключалась в том, что люди могут совершать подобное. Возможно, разъяренно подумал я, когда-нибудь люди придумают оружие, которым сумеют разрушать целые планеты.
Отогнав от себя эту абсурдную мысль, я оглянулся и увидел храм, в котором последний раз беседовал с Дагоном. Эта пирамида, вернее руины, оставшиеся от нее, находилась в полумиле от меня. Здание было наполовину разрушено, в стенах зияли огромные дыры, а все вокруг было засыпано обломками и щебнем. Очевидно, Немо выстрелил несколькими торпедами, целясь прямо в это здание. Я поплыл дальше, взяв в руку входивший в водолазный комплект гарпун.
Но мои меры предосторожности оказались излишними. Я с самого начала заметил, что озеро кажется мертвым, — правда в тот момент я списал это ощущение на черное чудовище, уничтожавшее все на своем пути. Но и здесь, в миле от «Наутилуса», не было видно ни малейших признаков жизни. Когда я спускался сюда в первый раз, в озере было много рыбы и других водных животных, а теперь я плыл по мертвой воде. Здесь правили лишь ночь и безмолвие. От напряжения у меня вспотели ладони. Наконец я вплотную приблизился к пирамиде. Пятиугольный вход обвалился, так что проникнуть внутрь через него было невозможно, но дыры в стенах оказались достаточно большими, чтобы там проплыла акула. Переложив гарпун из правой руки в левую, я схватился за край отверстия в стене и проник внутрь пирамиды Дагона.
Здесь тоже никого не было, и только ил, который я поднимал со дна при движении, какое-то время после этого колыхался. Я плыл в почти полной темноте и пару раз настолько сильно ударился шлемом, что всерьез испугался, что могу повредить костюм. Наконец я доплыл до большого зала. Пятиугольное помещение большей частью покрылось зелеными водорослями, а в центре возвышался черный алтарь. Этот зал очень напоминал комнату, которую я видел в особняке, где правил Макгилликадди. На этот раз я решил осмотреть ее более тщательно. Оглядевшись по сторонам, я спрятал гарпун, проплыл вдоль одной из стен и стал рассматривать символы, нацарапанные на ней.
Большинство из этих символов были непонятны мне. По-видимому, это были слова на давно исчезнувшем языке, выбитые здесь еще до того, как появилась Римская империя, до того, как появились Троя и Эллада. А вот рисунки я понимал. Этим рисункам было пять тысяч лет, но они поведали мне историю, которая казалась страшной и сейчас. Историю Дагона, выбитую на стенах двести поколений назад. Историю, сохраненную навечно.
Дагон появился здесь, когда эта земля была населена примитивными племенами, людьми, для которых гром и молния были знаками богов, а солнечное затмение — чудовищным предзнаменованием. Дагон появился здесь как бог. Ему поклонялись как богу и приносили ему в жертву людей и животных, сокровища и урожай, собранный на этих землях. Ему молились как богу, и он, как и любой настоящий бог, обещал им рай.
До этого момента история Дагона была именно такой, как я и ожидал. И тут я заметил нечто неожиданное.
Мне было очень сложно понять порядок этих странных рисунков и расшифровать их, но в конце концов я смог это сделать. От того, что было выбито на этих каменных фресках, у меня мурашки побежали по коже. Обещание рая и вечного счастья у Дагона были намного отчетливее обещаний Библии или Корана. Он обещал людям новый мир, новую землю, на которой они смогут жить счастливо — без врагов, без страха, без болезней и враждебных им божеств.
Дагон даже сказал им, как они туда попадут. На каменных фресках среди изображений людей, животных, странных ритуалов или просто непонятных символов все время повторялся один и тот же рисунок. Корабль.
Корабль, который был мне знаком.
Я уже видел его. По крайней мере, я видел его модель. Модель странного трехмачтового корабля, огромного, как гора, с золотой табличкой на носу. Модель корабля «ДАГОН». И тут я внезапно понял, что это была не просто модель. Не просто фетиш, который Дагон бросил своим последователям, чтобы они поклонялись ему. На самом деле это они построили корабль. Построили его на крови.
Долгое время — где-то с четверть часа — я оставался в этой комнате и просто смотрел на рисунки, пытаясь справиться с ужасом, объявшим мою душу. По всей вероятности, Дагон правил как истинный демон. Он был кровожаднее самого дьявола. На фресках были изображены массовые жертвоприношения, на которых казнили сотни, а то и тысячи невинных жертв. Были там изображены и другие ужасные вещи, которые мой рассудок отказывался принимать.
С трудом оторвавшись от кошмарного зрелища, я выплыл из комнаты, чувствуя себя подавленным и потрясенным. Только сейчас я понял, каково предназначение пятиугольного черного камня в центре комнаты. И как я мог поверить этому демону, у которого не было и капли человечности? Как я мог испытывать симпатию к этому монстру? Дагон был хуже самого сатаны.
Лишь покинув пирамиду и очутившись посреди разрушенного города, я сумел выйти из странного состояния, в которое я погрузился, рассматривая изображения на стенах. Мне пришлось сконцентрироваться, чтобы вернуться мыслями к реальности. Снова оглядевшись по сторонам, я направился к наименее разрушенной части города. В конце концов, я приплыл сюда не для того, чтобы размышлять о жестокости Дагона, а для того, чтобы задержать его. И убить.
Через полчаса запас воздуха в баллонах моего акваланга почти был исчерпан, но Дагона я так и не нашел. Я вообще не увидел здесь никого живого. Озеро будто вымерло. Я чувствовал себя уставшим и беспомощным. Тяжесть костюма истощала мои силы.
