— Кто-нибудь из вас вообще представляет себе, как мы поднимемся обратно? — тихо спросил он.
Бенсен усмехнулся.
— Так же, как и спускались, Флойд. Будем карабкаться.
Махоуни побледнел еще больше, но так ничего и не сказал и лишь посмотрел мимо Бенсена и Норриса на море. Волны были плоскими и слабыми, и даже шум прибоя представлял собой лишь тихий шепот, словно море совсем выбилось из сил.
— Что-то я не вижу судна, — сказал он через некоторое время.
— Оно там, — ответил Норрис. В его голосе чувствовалось упрямство. — Я его отчетливо видел. Три или четыре мачты. Оно было разломано посередине, но можно было…
Бенсен закатил глаза и прервал его раздраженным жестом.
— Да хватит уже, малыш, — сказал он. — Мы тебе верим.
Задумавшись на секунду, он затем добавил изменившимся голосом:
— Кроме того, это как раз то место, о котором мне говорил тот сумасшедший, — он вздохнул. — Ну что, начнем?
Норрис молча развязал ремни своего рюкзака и помог Бенсену снять со спины его ношу. Только Махоуни даже не пошевелился.
— В чем дело? — раздраженно спросил Бенсен. — Нет желания что-либо делать?
— Ни малейшего, — ответил Махоуни, покачав головой. — Не нравится мне эта затея, Леннард.
Он поджал губы, но все же снял со спины рюкзак. Затем он указал кивком головы на море:
— Море уж слишком спокойное. Да и холод собачий.
— Ну, в ноябре такое иногда бывает, — язвительно ответил Бенсен. — Что с тобой случилось-то? Боишься схватить насморк? — он засмеялся. — Филлипс платит каждому из нас по пятьдесят фунтов, парень. За такие деньги вполне допустимо немного промочить ноги, или я не прав?
— Дело не в этом, — пробормотал Махоуни. — Я… — он запнулся, глубоко вздохнул и еще раз покачал головой. — Мне просто совсем не нравится эта затея, вот и все.
Норрис уж собирался что-то сказать, но Бенсен удержал его быстрым выразительным взглядом. Он лучше знал, как следует обращаться с Махоуни.
— Она и мне не нравится, — сказал он таким кротким тоном, что Махоуни с удивлением уставился на него. — Было бы, конечно, лучше, если бы у нас имелось какое-нибудь суденышко и соответствующее снаряжение, но у нас не остается времени, чтобы все это раздобыть. Этот Филлипс всех и вся поднимет на ноги, если только узнает, что судно находится именно здесь, поэтому я предпочел бы осмотреть обломки еще до того, как он явится сюда.
Махоуни кивнул, но как-то не очень уверенно, и Бенсен почувствовал, что его еще придется убеждать и убеждать. Они обсуждали это уже не раз. Собственно говоря, в городе почти и не было другой темы для разговоров с тех самых пор, как этот чудаковатый мистер Филлипс и два его не менее чудаковатых спутника приехали в город и начали будоражить людей. Они искали судно. Судно, затонувшее более трех месяцев назад у этого побережья. Судя по затратам — а они буквально разбрасывались деньгами, нанимая людей для поисков, — на борту этого корабля находилось что-то весьма ценное. Не только Норрис, Махоуни и он, Бенсен, решили заняться поисками судна самостоятельно. Однако Норрис был единственным, кому посчастливилось оказаться в нужное время в нужном месте — он увидел в море обломки парусника после того, как он пошел на дно.
— Если судно и в самом деле там, на дне, мы до него все равно не доберемся, — пробормотал Махоуни. — Здесь довольно глубоко, к тому же течение…
— Так ты хотя бы попытайся, Флойд, — перебил его Бенсен. — Даже если ты до него и не доберешься, мы, по крайней мере, сможем получить вознаграждение за то, что нашли судно, не так ли?
Махоуни неохотно кивнул. Филлипс действительно пообещал вознаграждение в сто пятьдесят фунтов тому, кто найдет судно. «Годовой доход рабочего, — подумал Бенсен, — только лишь за сведения о местонахождении судна. На его борту, должно быть, не просто сокровища…»
— Ну хорошо, — наконец-таки согласился Махоуни. — Я попробую. Однако не надейтесь, что я буду нырять на большую глубину. Я просто поплыву туда и посмотрю, что к чему. Я, может быть, и тупица, но жить мне еще не надоело.
— А от тебя ничего особенного и не требуется, — поспешно сказал Норрис. — Когда мы выясним точное местонахождение парусника, то достанем где-нибудь небольшое суденышко и соответствующее снаряжение. А там уж посмотрим, что делать дальше.
Взгляд Махоуни выражал недоверие, он скорчил недовольную гримасу и начал медленно раздеваться. Бенсен с Норрисом тоже быстро скинули одежду и запихнули ее в водонепроницаемые мешки, которые они принесли с собой. Через некоторое время они уже стояли рядком у кромки воды, раздетые и дрожащие от ноябрьской стужи. С моря веяло ледяным холодом. Бенсен содрогнулся. Он вдруг серьезно засомневался в том, действительно ли стоит пытаться самим, на свой страх и риск, искать обломки судна.
— У нас не так много времени, — неожиданно сказал Норрис.
Бенсен сердито посмотрел на него, но, бросив взгляд туда, куда показывал рукой Норрис, промолчал. На горизонте, предвещая непогоду, клубились черные тучи. «Обычное явление для этого времени года, — подумал Бенсен, — поэтому ничего страшного». Хотя, в общем-то, эти тучи могли быть предвестником шторма. Он с содроганием вспомнил о бушевавшей всю ночь на побережье стихии. Если бы они находились во время такого вот шторма в воде или даже здесь, на пляже, то…
Он отогнал подобные мысли, повернулся к Махоуни и помог ему получше обвязать канат вокруг бедер.
Вода была ледяной. Когда они входили в море, Бенсену показалось, что, погружаясь в воду, его ноги тут же отмирали по уровень воды, перемещавшийся все выше и выше. От поверхности моря поднималась серая туманная дымка, и, словно желая сделать это трудное мероприятие еще более трудным, поднялся ветер, обдавая их холодом и швыряя брызги ледяной соленой воды им в лица.
Зайдя в море по бедра, Норман и Бенсен остановились, а Махоуни, даже не оглянувшись, быстро пошел дальше. Бенсен разматывал своими заскорузлыми пальцами канат и смотрел, как Махоуни все больше погружался в воду: сначала по грудь, затем по плечи и, наконец, по горло. В конце концов Махоуни остановился и оглянулся на них.
— Держите канат покрепче, — сказал он. — Когда я подам знак, вытаскивайте меня, понятно?
— Понятно! — крикнул Бенсен.
Он инстинктивно держал канат натянутым: течения в этом месте побережья пользовались дурной славой. Даже такой искусный пловец, как Махоуни, не рискнул бы нырять без страховки.
Махоуни развернулся, сделал несколько сильных гребков руками и нырнул. Бенсен осторожно разматывал канат по мере того, как Махоуни под водой плыл все дальше и дальше в сторону рифов, находившихся на расстоянии нескольких сотен футов от береговой линии. Их не было видно под обманчиво гладкой поверхностью моря. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем голова Махоуни снова показалась над серой поверхностью воды: он набрал воздуха и опять нырнул.
