— Ждать? — выпалил я. — Ждать чего?
— Ждать, пока наши противники не совершат ошибку, — ответил Говард. Он вдруг улыбнулся. — Ты знаешь, а ты очень похож на своего отца, когда сердишься. В твоем возрасте он был таким же вспыльчивым.
— Не уклоняйся от темы, — буркнул я. — Черт возьми, Говард, мне не очень хочется торчать на этой посудине и ждать, что земля разверзнется и поглотит нас.
— Скорее море, — невозмутимо ответил Говард. — Но этого не произойдет, не переживай. Йог-Сотхотх получил то, что хотел. Я даже сомневаюсь, что он сейчас находится где-нибудь поблизости.
Помолчав секунду, он добавил:
— В противном случае мы давно были бы мертвы.
Произнося последние слова, он говорил уже значительно тише, причем в его голосе чувствовалась какая-то странная интонация, которую я не раз замечал, разговаривая с Говардом сегодня.
Я уже снова собирался вспылить, но в последний момент прикусил язык и лишь молча посмотрел на Говарда. Хуже всего было то, что в глубине души я осознавал его правоту. Все ведь зависело от того, сумеем ли мы раздобыть сундук с магическими книгами моего отца. Но нам это так и не удалось, и — что еще хуже — эти книги попали в руки наших врагов.
Наших врагов… Эта мысль воскресила в моем сознании целую цепочку неприятных воспоминаний — именно тех, которые я в течение последних трех дней изо всех сил пытался забыть.
Я с трудом отогнал от себя невеселые мысли и попытался рассмотреть лицо Говарда через голубоватый табачный дым, заполнявший каюту. Несмотря на холод, я демонстративно открыл один из иллюминаторов, но Говард выпускал изо рта облачка дыма быстрее, чем развеивались предыдущие. Сколько я его знал, он почти все время курил. Иногда у меня возникало подозрение, что он и в ванне купается с сигарой в зубах. Его легкие, должно быть, стали уже такими же черными, как душа Йог-Сотхотха.
Мои мысли прервал звук тяжелых шагов по палубе прямо над нами. Я поднял глаза и увидел, как открылась дверь и на лестницу упала узкая полоса тусклого света. Вслед за этим в дверном проеме появилась мощная фигура Рольфа.
Говард встал, швырнул только что начатую сигару в открытый иллюминатор и сделал шаг навстречу Рольфу:
— Ну что?
— Все так, как мы и предполагали, — пробормотал Рольф. — Бенсена уже два дня нет дома. И его никто не видел.
Лицо Рольфа было раскрасневшимся — верный признак немилосердного холода, охватившего это шотландское побережье и явно свидетельствующего о том, что зима уже стучится в двери.
— А в городе поднялась шумиха, — добавил Рольф после небольшой паузы. — Нам лучше там больше не появляться.
Говард, похоже, этому не удивился. Впрочем, не надо обладать особенно большой фантазией, чтобы представить, как развивались события в Дернессе после нашего поспешного исчезновения. Как-никак, без вести пропали три человека, причем при таинственных обстоятельствах, а Говард был последним, кто их видел в живых, к тому же с ними общался. Да и я своим театральным уходом из гостиницы подлил масла в огонь возникших подозрений.
Говард шумно вздохнул, достал еще одну сигару из нагрудного кармана, но — к моему облегчению — так и не зажег ее, а лишь, задумчиво поглядев на ее кончик, откусил его и выплюнул в открытый иллюминатор.
— Больше ты ничего не заметил? — спросил он.
Рольф колебался. На его бульдожьем лице трудно было прочесть его мысли, тем более в окутавшем каюту полумраке, но мне, тем не менее, показалось, что его что-то тревожит.
— Ну? — спросил Говард.
— Не знаю, — пробормотал Рольф. — Быть может, это не так уж важно, но…
— Но?.. — Говард чиркнул спичкой и заморгал.
— За последние два дня произошли кое-какие забавные вещи, — сказал Рольф и нерешительно улыбнулся. — Я зашел в портовый кабачок опрокинуть кружку пива, а заодно подслушал там кое-что.
— И что же ты подслушал, Рольф? — спросил Говард.
При этом я почувствовал, с каким трудом ему удавалось казаться невозмутимым и терпеливым.
— Ничего особенного, — ответил Рольф уклончиво. — Так, забавные россказни за кружкой пива.
— Россказни за кружкой пива? — Говард глубоко затянулся сигарой, закашлялся и бросил на меня суровый взгляд, увидев на моем лице злорадную ухмылку.
— Ты должен подыскать себе какую-нибудь менее вредную привычку, — сказал я вполне дружелюбно.
Говард проигнорировал мои слова, снова закашлялся и затем опять наполнил легкие дымом.
— Меня мучает жажда, — вдруг сказал он. — Как вы смотрите на то, чтобы сходить в какой-нибудь кабачок и насладиться знаменитым английским пивом? За мой счет.
— Мне не очень хочется, — ответил Рольф.
— Он прав, — добавил я.
Предложение Говарда меня просто поразило. Мы уже целых два дня практически не вылазили из этой посудины, даже из каюты почти не выходили — и вдруг он хочет пойти в город, и все потому, что Рольф слышал там какие-то истории!
— Я думаю, с нашей стороны будет не очень умным в нынешней ситуации показываться в городе, — продолжал я. — Нам могут начать задавать глупые вопросы.
— Если мы будем отсиживаться на этой посудине, то привлечем еще больше внимания, — возразил Говард. — Дернесс — не Лондон. О нас уже поползли слухи, можете мне поверить, и…
— Тогда почему мы вообще находимся здесь? — спросил я, хотя и знал, что все равно не получу никакого ответа.
— Действительно, — ухмыльнулся Говард. — Ты сам это сказал, Роберт. Поэтому давайте пойдем в кабачок и опрокинем по кружке пива, а то и по две. Мне что-то захотелось снова почувствовать под ногами твердую почву.
Я обреченно вздохнул. Мне уже не раз приходилось убеждаться, каким непреклонным был Говард, когда принимал решение избегать какой-либо темы разговора. Покачав головой, я взял свой непромокаемый плащ, валявшийся на узкой койке, надел его и вышел из каюты.
Снаружи уже начало темнеть. Город лежал вокруг гавани массивным черным полукругом, и кое-где в нем уже зажглись огоньки. Небо, как и в предыдущие несколько дней, было покрыто тучами, но, по крайней мере, дождь не шел, да и ветер был не таким холодным, как я опасался.
Стояла тишина. Море в последние несколько дней было неспокойным, а потому те немногие рыбацкие суда, которые, несмотря на плохую погоду, с утра отважились выйти в море, уже давно вернулись в гавань и покачивались у причалов, прочно привязанные канатами. Наше судно было последним в длинном ряду различных по величине суденышек, пришвартованных у низкого причала, и стояло на приколе. В гавани не было видно людей, и практически отсутствовало освещение, если не считать тусклого света, падавшего из окна дощатой будки, в которой храпел сторож.
Но, несмотря на безмятежность окружающего нас вида, мы находились в очень щекотливом положении. Жители Дернесса должны были совсем ослепнуть, чтобы не обратить внимание на троих странных незнакомцев, прячущихся в нанятом судне в дальней части гавани и высовывающих свои носы только с наступлением темноты. Вполне вероятно, что в местных кабачках и забегаловках целый день только о нас и говорили.
