Экипаж, управляемый Рольфом, — слава богу, нас уже больше не бросало из стороны в сторону — подъехал по слегка поднимающейся к дому дорожке. Я услышал, как Рольф перекинулся парой слов с Болдуином, после чего наш экипаж остановился. На окно кареты со стороны Говарда упала огромная тень.
Когда мы вылезали из кареты, нам в лицо ударил холодный ветер. Из близлежащего леса доносился странный запах — так пахнет влажная зелень и… и что-то еще. Я так и не понял, что мне напоминал этот запах, но он был каким-то необычным. Воздух казался застоявшимся и спертым, хотя это было просто невозможно. Меня не покидало ощущение, что я нахожусь в помещении, которое очень долго не проветривали.
Взглянув на дом, я забыл про запах.
Дом оказался просто огромным. Огромный и мрачный, он таил в себе какую-то опасность, как грозовая туча, заслонившая небо. Этот господский дом был построен в позднем викторианском стиле, по-видимому когда-то он выглядел величественным и принадлежал весьма знатной особе, может даже королю. Мощные полированные колонны окаймляли широкую наружную лестницу из белого мрамора, а над окнами, которые все без исключения были снабжены решетками, красовались вычурные архитектурные украшения. Слева и справа от входной двери стояли огромные каменные львы, а над дверью виднелась надпись, которую я не смог разглядеть в темноте.
Однако дом, несмотря на былое величие, был все же очень дряхлым. Решетки на окнах покрылись ржавчиной, а от дождя на стенах образовались мерзкие коричневатые разводы. Все стены были в трещинах, в некоторых местах поотваливалась штукатурка, и эти дыры были либо оставлены как есть, либо замазаны кое-как, а от одной из мраморных колонн отвалился кусок величиной с человеческую голову и теперь лежал, расколовшись на множество осколков, на потрескавшихся ступенях лестницы.
— Мистер Филлипс?
Голос Болдуина оторвал меня от созерцания архитектурных деталей. Я вздрогнул, почему-то с виноватым видом посмотрел на хозяина дома и поспешно улыбнулся, увидев, что он машет рукой, приглашая меня войти.
— Проходите, пожалуйста, в дом, — сказал он сдержанно. — Я организую вам небольшой ужин. Вы, должно быть, голодны.
— Наш багаж… — начал было Говард, но Болдуин тут же перебил его.
— О нем позаботится мой слуга, — сказал он. — Ваш кучер так же устал, как и вы. Не переживайте. Ничего с вашим имуществом не случится.
Его слова разозлили меня, но Говард быстро остановил меня жестом, и резкий ответ, уже готовый сорваться с моих губ, так и не прозвучал. Мы молча пошли вверх по лестнице вслед за Болдуином.
Дверь приоткрылась за секунду до того, как мы подошли к ней. Полоса желтого мерцающего света упала на лестницу, а в проеме двери появилась чья-то голова. Болдуин сделал нетерпеливый жест рукой, голова поспешно исчезла, и дверь тут же отворилась так, чтобы мы могли пройти.
Внутренность дома поразила нас. После заброшенности сада и запущенности дома снаружи я ожидал и внутри увидеть нечто подобное. Но все оказалось совсем не так. За входной дверью нашим взорам открылась просторная, почти вся покрытая белым мрамором прихожая. С потолка на цепи толщиной в руку свисала огромная — как минимум пять ярдов в диаметре — люстра, освещающая помещение мягким желтым светом, а пол был таким чистым, что наши фигуры отражались на нем, как искаженные тени. Прихожая была почти пустой: из мебели здесь находился лишь большой дорогой секретер, над которым висело громадное хрустальное зеркало в золотом обрамлении. На противоположной стороне прихожей начиналась выложенная дорогими коврами лестница, ведущая на галерею, вдоль которой виднелись многочисленные двери. Чувствовалось приятное тепло, хотя я не заметил, чтобы где-нибудь горел огонь.
— Ну как, мистер Филлипс? — спросил Болдуин. — Довольны?
Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, что его слова обращены ко мне. Я вздрогнул, повернулся и смущенно посмотрел на него. На его губах появилась легкая насмешливая улыбка. Похоже, он правильно истолковал мой взгляд.
— Я… извините, — пролепетал я. — Я…
Болдуин слегка махнул рукой и закрыл за собой дверь.
— Не смущайтесь, мистер Филлипс, — сказал он равнодушно. — Я, знаете ли, уже привык к тому, что каждый, увидевший мой дом снаружи, войдя внутрь, выглядит весьма удивленным.
Его улыбка стала шире, но от этого не перестала быть отталкивающей.
— У меня нет ни средств, ни людей, чтобы поддерживать в порядке сад, — продолжал он, — но я всегда испытываю чувство удовлетворения, когда вижу лица вошедших в мой дом.
Мне с каждой секундой становилось все больше не по себе. В принципе, Болдуин всего лишь откровенничал с нами, но эта его откровенность казалась весьма невежливой.
— Похоже, я поставил вас в неловкое положение, — продолжал он, — поэтому давайте сменим тему. Кэрредайн, приготовьте что-нибудь перекусить для нас четверых. И, пожалуйста, побыстрее.
Слова были обращены к человеку, открывшему нам дверь. Это был сморщенный маленький человечишка, который все время стоял молча, с опущенной головой и лишь исподтишка краем глаза разглядывал меня и Говарда. Еще тогда, когда я его увидел в первый раз, в полумраке, он показался мне странным. Теперь же, при хорошей освещенности, его внешность просто вызывала страх.
В первый момент мне показалось, что он горбатый, однако я тут же понял, что это не так. Его левое плечо было ниже правого и сильно искривлено, а шея склонилась каким-то странным образом в сторону, как будто он не мог держать голову прямо. Его левая ладонь была вывернута наружу, пальцы представляли собой бесполезные окостенелые обрубки, а правая нога вместе со ступней выглядели так, как будто суставы сломались, а затем срослись под неправильным углом. Его лицо казалось просто кошмарным: оно было приплюснутым и перекошенным, словно восковая маска, которую кто-то придавил. Рот был слегка приоткрыт, в результате чего из него постоянно самопроизвольно текли слюни, его левый глаз, прикрытый веком, очевидно, был слеп. Полный калека.
— Ну как вам Кэрредайн? — тихо спросил Болдуин. — Он у меня прислуживает по дому. Достойное жалости существо. Собственно говоря, толку от него мало, он, скорее, приносит больше вреда, чем пользы, но должен же кто-то его приютить, вы согласны со мной? — он засмеялся. — Я даже хотел называть его Квазимодо, но мне показалось, что это будет дурным тоном.
Говард резко набрал воздух в легкие, но на этот раз уже я бросил на него предостерегающий взгляд. У Болдуина, несомненно, было весьма своеобразное чувство юмора, но вряд ли нас это касалось.
— Вы… живете здесь один? — спросил я, чтобы сменить тему.
Болдуин посмотрел на меня так, как будто я спросил, не болен ли он сифилисом.
— Нет, — ответил он. — Кроме Кэрредайна, здесь еще живут моя дочь и мой племянник Чарльз. Но они оба уже спят. Вы познакомитесь с ними утром за завтраком, если вам будет угодно, — он резко повернулся и хлопнул в ладоши. — Кэрредайн! Ты что, не слышал? Что-нибудь перекусить для четверых — быстро!
