Андрей, слушая их, все меньше понимал, что происходит. То, что этот так называемый процесс есть не что иное, как фарс, было ему абсолютно ясно; Демадьяр же сказал ему, что приговор уже фактически вынесен. Почти умоляющий взгляд, который бросил герцог графу Баторию, едва ли был нужен, чтобы догадаться: судьи облегчают ему путь к отступлению. Но что все это должно было означать?
— Я же говорил вам, граф Баторий, — вмешался Демадьяр, поскольку Андрей ничего не ответил, — что он дурак. Сообщники послали его вперед, потому что он достаточно глуп, чтобы пойти на такое безнадежное дело.
— Возможно, — вступил в разговор один из незнакомцев. — И все же я за то, чтобы подвергнуть его тщательному и нелицеприятному допросу. Может быть, он только изображает глупца.
— Чем это поможет ему, Флореску? — спросил герцог. — Этот человек знает, что милосердия ждать нечего. — Он откашлялся, выразительно посмотрел на Андрея и встал. — Итак, Андрей Деляну из долины Борсы, я официально обвиняю вас в следующих тяжких преступлениях. Во-первых, в попытке кражи драгоценностей. Во-вторых, во вторжении в наш замок, и особенно в наши спальные покои. В-третьих, в нападении на Яка Демадьяра, герцога Констанцы и наместника короля. — Он помахал своей раненой рукой. — Ты, дикарь, видимо, не знаешь, что по нашим законам нападение на герцога немедленно карается смертью. Признаешь ли ты за собой эти преступления?
Об убитом солдате он не упомянул. Но в конце концов, солдат сделал то, что и должен был сделать, по мнению Демадьяра: он умер.
— Разве у меня был выбор? — спросил Андрей.
На этот раз Демадьяр не стал мешать солдату, и тот ударил Андрея. Но он не издал ни звука, хотя ему едва удалось удержаться на ногах.
— Это бессмысленно, — вздохнул герцог. — И все же я хочу дать вам еще один шанс.
Он встал, подошел к маленькому столику, стоявшему возле камина, и вернулся с двумя туго набитыми кожаными мешками.
— Вас застали с тремя такими мешками, Андрей Деляну, — сказал герцог, ставя перед собой на стол вещественные доказательства, — в них вы хотели унести добычу. Два мешка удалось у вас отнять, но с третьим ваши сообщники ушли, а это значит, мы лишились трети нашего состояния. — Он натянуто улыбнулся. — Мы хотели бы эту треть получить обратно.
Андрей вообще перестал что-либо понимать. Як Демадьяр, по всей видимости, был единственным из присутствующих, кто знал, где находятся Круша и Серж, а вместе с ними и остальная часть драгоценностей. Зачем герцогу понадобилось обкрадывать самого себя?
— Я не знаю, о чем вы говорите, — сказал Андрей.
Флореску в ярости ударил ладонью по столу:
— Не будь таким бессовестным, парень! Отвечай. А если не хочешь, то у нас есть и другие способы развязать тебе язык!
— Кто твои сообщники? — спросил граф Баторий. — Где вы договорились встретиться? И кто рассказал вам о сундуке герцога?
— Или вы явились сюда не за деньгами? — добавил Демадьяр и поднял в драматическом движении раненую руку. — Должен ли был ваш нож поранить и мое горло, а не только руку?
— Если бы я хотел вашей смерти, то вы не могли бы сейчас задать мне этот вопрос, — спокойно возразил Андрей.
Он напрягся, однако удара сзади не последовало.
Герцог вздохнул, посмотрел сначала на Андрея, затем на солдата за его спиной и почти незаметно шевельнул мизинцем правой руки; практически в тот же момент Андрея пронзила такая страшная боль в области почек, что он со стоном опустился на колени и в течение нескольких секунд старался не потерять сознание.
— Наше терпение скоро иссякнет, Деляну, — холодно сказал Демадьяр. — Я терпеть не могу мучить человека, но я прикажу сделать это, если вы будете упорствовать! Назовите имена своих сообщников и скажите, где они прячутся, тогда я, возможно, еще раз смилостивлюсь над вами!
Андрей мучительно старался встать на ноги. Его тошнило, невыносимо болела спина. Ему было трудно следить за словами Демадьяра. Теперь он окончательно понял, что этот так называемый процесс не что иное, как старательно подготовленный спектакль, который, возможно, разыгрывался для Флореску и Батория. Но что пытался внушить им Демадьяр?
— Я не знаю, где они, — с трудом произнес Андрей. — Я даже точно не знаю, кто они. Я всего лишь пару дней назад познакомился с ними.
— Где? — спросил Баторий.
Андрей в упор смотрел на него. Граф Баторий несколько секунд выдерживал взгляд, прежде чем кивнуть солдату. Тот прошел мимо Андрея, положил перед графом на стол завернутый в льняной лоскут узел и вернулся на прежнюю позицию.
Баторий развернул узел, и Андрей увидел одежду, которую он и Фредерик оставили в пустом доме.
— Это твоя одежда? — спросил граф Баторий. — Если да, то изволь объяснить, почему она порвана.
— Какое это имеет значение? — ответил Андрей. — Я ведь уже признался, что пытался ограбить герцога.
— Что сулит тебе верную смерть, — заметил Флореску. — Я только спрашиваю себя, почему человек идет на тяжкие пытки лишь для того, чтобы защитить двух сообщников, которых он якобы знает всего несколько дней.
— Обдумай свои слова, Деляну, — добавил граф Баторий. — Твои сгоревшие волосы — доказательство того, что ты и твои друзья ответственны и за пожар на постоялом дворе, случившийся два дня назад. Это еще одно тяжкое преступление.
— Вы можете убить меня только один раз, не так ли? — спросил Андрей.
Он смотрел на Демадьяра. Герцог изо всех сил старался выглядеть мрачно, однако ему не удавалось полностью подавить торжествующий блеск глаз. Андрей пока еще точно не знал, куда он клонит, но все, что здесь происходило, было, наверное, в его стиле.
— Ты ошибаешься, Андрей Деляну, — возразил Флореску. — Твоя смерть не будет кратким делом. Мне, как и герцогу Демадьяру, не нравится подвергать человека пыткам, но твои прегрешения слишком тяжки. Народ требует справедливости. Если ты и дальше будешь упираться, твоя смерть растянется на целый день.
— Ты выдашь нам имена своих сообщников, — добавил граф Баторий. — И имя вашего главаря.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — сказал Андрей.
В данном случае это было правдой.
— Тогда я немного облегчу тебе задачу, — сказал Флореску. — Ты вовсе не так простодушен, как кажется. Ни одному дураку не придет в голову, что можно незамеченным пройти в спальные покои герцога, разграбить его сундук с драгоценностями и благополучно унести ноги. Я скажу тебе, что было твоей настоящей целью. Ты хотел убить герцога.
— Что, безусловно, сделать намного легче, чем украсть его золото, — саркастически заметил Андрей.
— Возможно, ты даже надеялся потом в неразберихе улизнуть, — настаивал Флореску.
Граф Баторий стал задумчив и даже выглядел испуганным. Демадьяр, напротив, не мог скрыть удовлетворения.
