Вот я на камне пролетел над городской стеной. На боевом ходе почему-то стоят Лилит с Месмеритом. Болотная Ведьма взмахнула платочком мне вослед, а Принц Мертвых сцепил ладони замком и вскинул над головой, поощряя и как бы говоря: «Молодец! Мы с тобой!»
И тут страх жидким азотом сковывает мое тело. Навстречу с огромной скоростью летит монастырь Святого Павлентия, у его входа толкутся мертвяки. Вот на свист падающей бомбы они задирают головы, удивление оттягивает их челюсти вниз. Еще буквально пара секунд, и…
От оглушительного взрыва я даже вскрикнул и, дернувшись, вывалился из раскладушки на пол.
Несколько секунд я пытался понять, что происходит, где я и что мне делать. Потом наконец сообразил, что грохочущие в спальне взрывы извергают динамики пауэрбука.
— Вторая волна атаки!
Я вскочил, мельком глянул на часы. Три часа ночи, без пяти минут. Идеально выбранное время. В «Престолах» сидят сейчас только те, кому не нужно идти утром на работу, в школу или в универ. Это еще одна травинка, что, как известно, сломает горб верблюду, роль которого сейчас отыгрывает Орден инквизиции, постепенно лишающийся все большего числа защитников. Даже такие мелочи просчитали генералы конунгов. Блин! Поневоле начнешь их уважать!
Я быстро проверил состояние Серого Лиса, но пока, хвала наемничьей удаче, все было хорошо. Ни взрывами, ни осколками «спящего» без хозяина перса не зацепило. Это позволило мне сначала мотнуться в туалет, чай с кофием обязывали, а только потом лечь в кресло.
Увенчать голову нейрообручем, поморгать, привыкая к появившемуся отражению другого мира, и дать команду к погружению.
Бомбардировка Дарквуда была в самом разгаре. Виртуальный город-крепость я застал пылающим, как Москву, встречающую Бонапарта. Натуральный огненный лабиринт. Конунги и вправду не жалели ни средств, ни усилий. Пока стенобитные глыбы рушили непосредственную цель, остальные орудия забрасывали столицу Ордена инквизиции уже знакомыми алхимическими «взрывпакетами».
Едва вошел в игру, чувства Серого Лиса захлестнули, прошлись по коже с ног до головы покалыванием. Я закашлялся от дыма и гари. Горло саднило, глаза щипало. Сразу захотелось вернуться в уютную квартирку в рилайфе.
Я огляделся.
«Так, первым делом нужно разведать обстановку на стенах!»
Бег по улицам, меж пылающих домов, вызывал не самые приятные чувства. Огонь подстегивал и без того щедро наадреналиненный организм, от жара трещали волосы. Я пригибал голову: внизу, по-над самой землей, воздуха все-таки было побольше, чем дыма.
В огне обозначилась прореха, расширилась, напоминая створки адовых врат. Я выбежал на пустырь, где недавно спас миледи де Плерон (о чем я вспомнил с самодовольной гордостью). На бегу достал «когти кошки», постоял чуть-чуть, дыша в рукав, и полез на стену.
Думал, что вылезаю из ада, а оказалось — наоборот!
Боевой ход сплошь в дырявом саване едкого, рвущего легкие дыма. Закопченные стражники носились подобно чертям, неловко взмахивали железками, что-то в ответ противно пищало, но чаще кричали люди. Только через пару минут я понял, что здесь происходило. Понял на своем примере.
Ветер в очередной раз изменил направление, и я тут же поспешил перебежать, выскакивая из желтовато-черного тумана. А едва оказавшись на свободном месте, чуть не пропустил опасность. Огромная, с орла размером, лохматая птица вылетела буквально из ниоткуда! Нацелилась мне в лицо когтистыми лапами, распахнула клюв, резанув слух тем самым пронзительным писком.
В последний момент понимая, что не успеваю ни меч достать, ни отпрыгнуть, я выставил руки. Летающая тварь тоже немало удивилась, когда вместо парализованной страхом жертвы ей подсунули контратакующего наглеца, а ее саму схватили за лапы, как обыкновенного цыпленка.
По моему запястью больно заскребли грязные, заскорузлые когти, но я только крепче вцепился в грубую кожу лап. Тварь забила крыльями, оглушая, дико завопила, попыталась клюнуть. Я успел пригнуть голову, зажмурился, и мощный удар клювом пришелся в шлем, под ним аж загудело.
«Ах ты ж, бройлер мутировавший!»
Когда резкие и очень сильные удары клювом посыпались безостановочно, я взбесился! Размахнулся тварью, приложил о мерлон, потом без паузы — о противоположный. Каждый раз слышался сдавленный писк. Так и бил ею по стенам до тех пор, пока над ухом не проорали язвительно:
— Может, тебе меч дать? А то, смотри, уже солдаты косятся, что за странное оружие ты себе выбрал.
Я открыл глаза и осторожно поднял голову. Оказалось, что неведомую крылатую тварь я прибил пару минут назад. А все остальное время продолжал добивать, разбрасывая перья, уже и так порядком расплющенную тушу.
Сигизмунд ухмыльнулся, когда я брезгливо отшвырнул труп за стену.
— Что тут у вас?
Военачальник пригнулся, отставил одну ногу и ловко насадил на копье вылетевшую из дыма птицу. Крикнул весело:
— Разве не видишь? Качаемся понемногу.
Где-то неподалеку громко ухнуло, ярко вспыхнуло в ночи пламя. С высоты крепостной стены город предстал в образе полупогашенного костра: черные камни (не тронутые бомбардировкой дома), раскаленные угли (пострадавшие от нее) и дымы — пожарища. В низких облаках, мешающихся с чадом, отражалось пламя, казалось, что и небо полыхает адской зарницей.
— Не спи, наемник! Руби тварей!
На автомате я обнажил оба меча, поискал взглядом врага. С неба тут же спикировала крылатая тень, дико вскрикнула. Я отмахнулся длинным мечом, лезвие столкнулось с когтями твари, брызнули искры. Я быстро ткнул коротким, клинок под моей рукой с хрустом пронзил живую плоть. Тварь забилась в агонии, рухнула куда-то под стену, едва не утянув с собой оружие.
Резко развернулся, так что в суставах хрустнуло, а сухожилия зазвенели натянутыми струнами, и принял на мечи еще одну птицу. Рубануть, добить, стряхнуть с клинков. И вновь выискивать глазами врага.
Вот на одного из стражников набросились сразу три птицы. Вместе с клочьями брони, лохмотьями плоти и брызгами крови отлетели и цифры Здоровья. Бедняга заорал, не в силах справиться с ними. Но подоспеть на помощь ни я, ни Сигизмунд не успели. Птицы вдруг рывком взмыли в небо, утягивая в дымные облака вопящего от ужаса стражника. За ними оставался шлейф потерянных цифр Здоровья. И через пару секунд из облаков вылетело уже бездыханное тело, упало где-то на поле.
Военачальник от ярости заскрипел зубами. Звук был таким, что я всерьез ожидал увидеть сыплющуюся крошку эмали.
Сигизмунд проревел люто:
— Не зевай, доходяги! Спину друг дружке прикрывайте, да не забывайте врага бить!
И сам, нарушая свой же приказ, ломанулся в гущу сражения. Выругавшись на чрезмерно доблестного военачальника, я бросился следом. Нельзя было допустить, чтобы хайлевела, да еще предводителя, прикончили.
Следующие полчаса слились для меня в сплошную звуко-графическую мазню из всполохов стали, цифр и криков. В какой-то момент я просто перестал ощущать мир полноценно, сосредоточившись только на двух мечах в руках. Точнее — словно стал их дополнением. Казалось, что они жили собственной жизнью. В сверхконтрастном режиме боя были только они и птицы-мобы в багровой окантовке цели. А значение имели лишь сухие математические данные: Здоровье, Выносливость, Мана — мои и врагов.
