– У меня много времени на раздумья. Слишком много. Одних занятий языком недостаточно.
Он вернулся на сканнский:
– И я не буду помогать вам воевать с моим народом. Я просто буду помогать вам.
– Мне? – удивилась Саган. – Я еще понимаю, почему вы помогли мне сейчас: можно сказать, я подкупила вас, обеспечив доступ к компьютеру. Но почему вы хотите и дальше мне помогать? Ведь именно я взяла вас в плен.
– И кроме того, заразили меня болезнью, которая меня убьет, если я не буду ежедневно принимать дозу противоядия, – добавил Кайнен.
Сунув руку в ящик небольшого письменного стола, встроенного в одну из стен камеры, он достал небольшой шприц:
– Мое лекарство. Мне позволили самостоятельно принимать дозу. Однажды я решил не делать этого, чтобы посмотреть, дадут ли мне умереть. Как вы сами видите, я перед вами; это и есть ответ на мой вопрос. Однако сначала мне позволили в течение нескольких часов корчиться на полу в судорогах. Впрочем, если хорошенько подумать, в точности так же поступили в свое время и вы.
– Тем не менее это не объясняет, почему вы хотите мне помочь.
– Потому что вы помните меня, – объяснил Кайнен. – Для всех остальных я являюсь всего-навсего одним из ваших многочисленных врагов, которого можно разве что снабдить одной-единственной книгой, чтобы я не сошел с ума от скуки. Как-нибудь мне просто забудут дать противоядие, я умру, и никто этого даже не заметит. Вы же, по крайней мере, видите во мне какую-то ценность. В крошечной вселенной, в которой я сейчас живу, это делает вас моим лучшим и единственным другом, хотя вы и остаетесь моим врагом.
Джейн пристально посмотрела на Кайнена, вспоминая его высокомерие, поразившее ее во время их первой встречи. Теперь администратор представлял собой жалкое, испуганное создание, и у Саган мелькнула мысль, что это самое грустное зрелище, какое ей только доводилось видеть.
– Я очень сожалею о том, что произошло, – произнесла она, сама удивляясь тому, как эти слова слетели с ее уст.
Кайнен издал еще один рраейский смешок.
– Лейтенант, мы собирались полностью истребить ваш народ, и, возможно, нам это еще удастся сделать. Так что вы чересчур не расстраивайтесь.
Саган ничего не ответила. Она сообщила дежурному офицеру гауптвахты о том, что собирается уходить. Дверь камеры отворилась, и на пороге появился охранник с эм-це в руках.
Выйдя в коридор, Джейн обернулась:
– Благодарю за помощь. Я спрошу, можно ли будет устроить для вас исследовательскую лабораторию.
– Спасибо, – ответил Кайнен. – Однако я пока что остерегусь давать волю надежде.
– Возможно, вы правы, – с сожалением подтвердила Саган.
– Да, лейтенант, и еще одно, – остановил ее Кайнен. – Мне пришла одна мысль. Ваш рядовой Дирак будет принимать участие в боевых действиях, так?
– Да.
– Присматривайте за ним. У людей, как и у рраей, стресс боя оставляет в головном мозге сильный след. Для Дирака это станет первым испытанием. Если сознание Бутэна все еще у него в голове, возможно, его вытянет на поверхность именно война. Или непосредственно, или через сочетание впечатлений.
– И как вы мне посоветуете присматривать за Дираком в бою? – спросила Саган.
– А это уже ваша епархия. Если не считать того случая, когда вы сами взяли меня в плен, я на войне никогда не был. Так что тут никаких советов вы от меня не ждите. Но если Дирак вас действительно беспокоит, я бы на вашем месте поступил именно так. У вас, людей, есть одна пословица: "Держи друзей близко, а врагов – еще ближе". Судя по всему, ваш рядовой Дирак может относиться и к первой, и ко второй категории. Лично я бы держал его у самого сердца.
"Коршун" застиг рраейский крейсер врасплох.
Открытие принципа "сквозного скачка" явилось настоящим прорывом в космических технологиях. Этот принцип позволил осуществлять межзвездные путешествия не за счет разгона космического корабля до сверхсветовых скоростей, что невозможно в принципе, а за счет "прокалывания" пространственно-временного континуума. В результате звездолет (или любое другое устройство, оснащенное системой "сквозного скачка") непосредственно перемещался именно туда, куда нужно.
На самом деле это было не совсем так. Надежность точности перемещения по принципу "сквозного скачка" убывала в логарифмической зависимости от действительного расстояния между точками отправления и назначения. Эта причина, которая именовалась "проблемой горизонта сквозного скачка", еще не была полностью изучена, однако последствиями ее были пропавшие корабли и погибшие экипажи.
Это обстоятельство удерживало человечество и остальные разумные расы, которые использовали данную технологию, в одном и том же межзвездном "квартале" около своих родных планет. Если раса хотела сохранять контроль над своими колониями – а хотели этого почти все, – пределы колониальной экспансии ограничивались сферой, определенной горизонтом "сквозного скачка". Впрочем, и это не совсем соответствовало действительности. Вследствие острого соперничества за пригодные для обитания миры в той области космоса, где жило человечество, все, за исключением одной, разумные расы и близко не подходили к горизонту "сквозного скачка". Исключением были консу, чей уровень технологий по сравнению с остальными соседями был настолько выше, что оставалось еще под большим вопросом, пользовались ли они вообще такой технологией.
Среди многочисленных странностей "сквозного скачка", которые приходилось терпеть тем, кто использовал этот принцип, были строгие требования, предъявляемые к точкам отправления и прибытия. Для осуществления "сквозного скачка" в исходной точке необходимо было иметь относительно "плоский" пространственно-временной континуум, то есть корабль, собирающийся совершить "сквозной скачок", должен был находиться за пределами гравитационных колодцев соседних планет. Поэтому первую часть межзвездных перелетов приходилось совершать, используя обычные двигатели. Но корабль, совершавший "сквозной скачок", мог подлететь к планете как угодно близко – теоретически при желании он мог даже совершить посадку на поверхность, если бы только удалось найти штурмана, достаточно уверенного в собственных силах. Однако, хотя посадка космического корабля на поверхность планеты через "сквозной скачок" категорически запрещалась Союзом колоний, ССК признавали стратегическую ценность внезапных и неожиданных появлений.
Когда "Коршун" прибыл к планете, которую колонисты из числа людей назвали Геттисбергом, крейсер словно возник из ниоткуда в четверти световой секунды от рраейского линкора, со спаренными ускорительными орудиями, уже разогретыми и готовыми к стрельбе. Команде "Коршуна" потребовалось меньше минуты, чтобы сориентироваться и взять на прицел злосчастный рраейский линкор, который лишь в самый последний момент успел опомниться и открыть ответный огонь. Снаряды, ускоренные мощным электромагнитным полем, меньше чем за две целых и одну третью секунды преодолели расстояние, отделяющее "Коршун" от противника. Одной их кинетической энергии оказалось более чем достаточно для того, чтобы пробить борт рраейского корабля и пройти через его внутренности, подобно тому как режет мягкое сливочное масло острый нож. К тому же снаряды были сделаны так, чтобы взрывным образом расширяться при контакте с веществом.
