– Вы считаете, этому рраей можно доверять? – удивился Сциллард.
– Черт побери, Сциллард, да мы не даем ему сходить в сортир без того, чтобы не заглянуть в его задницу. И он сдохнет через день, если мы перестанем давать ему лекарство. Этот рраей – единственный ученый, которому я доверяю абсолютно.
– Ну хорошо, – сдался Сциллард. – Один раз я попросил Дирака у вас, и вы мне его передали. Теперь можете забирать его обратно. Но только помните, генерал, что он один из наших. А вы знаете, как я отношусь к своим людям.
– Что ж, справедливо, – согласился Мэттсон.
– Официальный приказ о переводе Дирака будет подготовлен в самое ближайшее время, – сказал Сциллард. – Как только вы его завизируете, дело будет сделано.
Кивнув Роббинсу и Саган, генерал бросил взгляд на Джареда и покинул палату. Мэттсон повернулся к Саган:
– Если хотите проститься с Дираком, можете начинать.
– Благодарю вас, генерал, – сказала Саган. "Мерзкий козел!" – выругалась она, открыв канал связи с Джаредом.
"Я так и не понял, что происходит и кто такой этот Чарльз Бутэн, – пожаловался тот. – Я попробовал запросить сведения о нем, но все они засекречены".
"Ты все выяснишь в самое ближайшее время, – заверила его Саган. – Но что бы ты ни узнал про себя, я хочу, чтобы ты запомнил одно: в первую очередь ты Джаред Дирак. И никто другой. Независимо от того, как ты появился на свет и что произошло с тобой впоследствии. Иногда я забывала об этом и сейчас хочу попросить у тебя прощения за это. Но главное – помни, что я тебе сказала".
"Буду помнить", – пообещал Джаред.
"Вот и отлично. Когда встретишься с тем рраей, о котором сейчас говорили – кстати, его зовут Кайнен, – передай ему, что лейтенант Саган просила присмотреть за тобой. Передай, что я буду считать это за дружескую любезность".
"Я с ним уже встречался, – сказал Джаред. – Я все ему передам".
"И еще я прошу у него прощения за то, что выстрелила ему в голову из шокового пистолета, – добавила Саган. – Ты сам испытал на себе, каковы ощущения".
"Я выполню вашу просьбу. Спасибо за все. До свидания, лейтенант Саган".
Саган ушла.
Мэттсон кивнул часовым:
– Вы двое свободны.
После того как те ушли, генерал повернулся к Джареду:
– Ну а дальше, рядовой Дирак, мы будем исходить из предположения, что твой сегодняшний приступ не будет повторяться слишком часто. Так или иначе, отныне твой МозгоДруг запрограммирован записывать и передавать, так что больше никаких сюрпризов ты нам не преподнесешь, и мы всегда будем знать, где тебя найти. А если ты попытаешься изменить эти установки, все солдаты ССК, находящиеся на станции "Феникс", получат приказ при встрече пристрелить тебя на месте. До тех пор, пока мы не выясним, кто ты такой и что у тебя в голове, тебе не позволяется ни одной личной мысли. Ты меня понял?
– Так точно, понял, – ответил Джаред.
– Замечательно. В таком случае, сынок, добро пожаловать в отдел военных исследований.
– Благодарю вас, сэр. Ну а теперь, пожалуйста, кто-нибудь наконец поможет мне разобраться во всей этой чертовщине?
Усмехнувшись, Мэттсон повернулся к Роббинсу:
– Этим займетесь вы.
С этими словами генерал ушел.
Джаред вопросительно посмотрел на Роббинса.
– Ну, – смущенно промолвил тот, – здравствуй…
– Какой любопытный у тебя шрам, – заметил Кайнен, указывая Джареду на висок.
Рраей говорил на своем языке; перевод обеспечивал МозгоДруг Джареда.
– Благодарю. Это след от выстрела.
Джаред также говорил на родном языке; после нескольких месяцев обучения Кайнен уже сносно владел английским.
– Помню. Это случилось у меня на глазах. Кстати, меня в свое время тоже оглушала лейтенант Саган. Так что нам с тобой следует основать клуб для избранных.
Кайнен обернулся к стоящему рядом Гарри Уилсону:
– Уилсон, ты тоже можешь к нам присоединиться.
– Нет уж, покорнейше благодарю, – пробормотал тот. – Помнится, один мудрец как-то сказал, что ни за что не вступит в клуб, который согласится иметь его своим членом. К тому же мне не хочется получать мешком по башке.
– Трус! – усмехнулся Кайнен.
Уилсон отвесил поклон:
– К вашим услугам.
– Ну а теперь, – продолжал Кайнен, снова поворачиваясь к Джареду, – полагаю, ты уже имеешь представление о том, почему ты здесь.
Джаред восстановил в памяти вчерашний сумбурный и не слишком вежливый разговор с полковником Роббинсом.
– Полковник Роббинс рассказал мне, что я появился на свет для того, чтобы мне в мозг перенесли сознание Чарльза Бутэна, однако из этой затеи ничего не вышло. Он сказал, что Бутэн был ученым, работавшим здесь, а потом стал предателем. И объяснил, что эти новые воспоминания, которые я вдруг начал ощущать, на самом деле являются воспоминаниями Бутэна, и никому не известно, почему они всплывают только сейчас.
– Какие подробности сообщил тебе Роббинс относительно жизни и научной работы Бутэна? – спросил Уилсон.
– По сути дела, никаких, – ответил Джаред. – Полковник сказал, что, если я узнаю что-нибудь от него или из архивов, это может помешать естественному восстановлению памяти. Он был прав?
Уилсон только пожал плечами. Кайнен сказал:
– Поскольку ты первый человек, с кем это произошло, у нас нет никакого опыта, и мы понятия не имеем, что делать дальше. Максимальным приближением можно считать определенные случаи амнезии. Вчера ты сумел самостоятельно разыскать лабораторию Бутэна и вспомнить, как звали его дочь, однако ты не знаешь, как эти сведения попали к тебе в память. То же самое происходит при амнезии. Принципиальное отличие заключается в том, что это не твои собственные, а чужие воспоминания.
– Значит, вы тоже не знаете, как вытащить из меня все остальное? – спросил Джаред.
– У нас есть кое-какие теории, – уклончиво произнес Уилсон.
– Теории, – повторил Джаред.
– Если точнее, гипотезы, – поправил Кайнен. – Помнится, несколько месяцев назад я объяснял лейтенанту Саган, что, на мой взгляд, сознание Бутэна не приживется в тебе потому, что оно уже сформировавшееся, зрелое, и, если просто впихнуть его в неразвитый мозг, не имеющий опыта, ему не за что будет ухватиться. Однако теперь у тебя уже есть какой-то опыт, не так ли? Семь месяцев на войне состарят кого угодно. И вероятно, что-то из того, что тебе пришлось пережить, выступило в роли мостика, перекинутого к воспоминаниям Бутэна.
Дирак задумался.
– Во время последней операции погиб очень близкий мне человек. И дочь Бутэна также погибла.
