От этого взгляда по ее спине пробежала дрожь. Потребовались значительные усилия, чтобы разорвать визуальный контакт.
— Зовите меня Джанни. Женщины, которые делили со мной одну постель, обычно так и делали.
Чувствуя себя неловко, Миранда поежилась. Румянец залил ее щеки.
— Они приглашали… — Она подняла брови. — Полагаю, они сами приглашали вас?
— Кажется, вас интересует моя сексуальная жизнь?
Увидев его оценивающий и не совсем доброжелательный взгляд, Миранда сузила глаза.
— Я всего лишь предполагаю, каким отличным примером для подражания вы являетесь… Ваш сын…
В мгновение ока лениво-насмешливое выражение его лица сменилось на враждебное. Джанни сощурил глаза. Этот человек с переменчивым настроением, со страхом поняла Миранда, может быть беспощадным врагом.
С таким человеком лучше не ссориться. Однако девушка не смогла удержаться и добавила:
— Впрочем, возможно, вы лишь воскресный папа.
Его подбородок стал каменным.
— Я не воскресный папа. Я отец на полный день, но тем не менее не знаю, любит ли мой сын яйца.
— А как насчет его матери? — Миранда умолкла, обвиняя себя в бесчувственности. — Ведь у Лайама есть мать? Я хочу сказать, она… жива?
— Сэм жива, просто она не… Она контактирует с Лайамом, но основная забота о сыне лежит на мне.
Контактирует?
От этого слова Миранду пробрала дрожь.
— Как это ужасно для нее! — По ее мнению, бесчеловечно лишать мать постоянного общения с ребенком. А оставить своего ребенка… Конечно же ни одна женщина в здравом уме не пойдет на это добровольно. Миранда ощутила ужас и боль. — Бедный Лайам…
В темных глазах Джанни сверкнул огонь. Услышав обвинение в свой адрес и прочитав порицание в устремленных на него больших глазах, мужчина возмутился.
— Лайам не нуждается в вашей жалости, — прорычал он. — И Сэм тоже. С моей стороны не было никакого насилия. Заботу о сыне я взял по воле обстоятельств. Мать Лайама не захотела нас… — Джанни плотно сжал губы.
Боже, что он делает? Миранда не первый человек, выдвинувший такое предположение, но первый раз он почувствовал необходимость оправдаться.
Наконец молчание было прервано.
— Прошу прощения, — невнятно пролепетала она.
— За что? — пророкотал Джанни. — За то, что суете нос не в свое дело?
Миранда инстинктивно поняла: этот мужчина никогда не простит ее за то, что она разглядела его суть. Обаятельный мачо — всего лишь фасад, за которым он прячется. Невозможно было представить, что Джанни нуждается в ее сочувствии, однако она сочувствовала ему. Куда безопаснее рассматривать его в качестве знойного сексуального соблазнителя. Как только он уедет, вместе с ним испарится и физическое желание, которое Джанни вызывал в ней.
Когда это произойдет, она вернется к кормлению козы. И что? Снова будет жалеть себя? Разве не этим она намеревалась заняться? Внезапно Миранду охватило чувство вины, и она закрыла глаза. Она не вспоминала о Тэм и Оливере все утро!
— Это не мое дело.
— Так и есть, — отрывисто ответил Джанни.
Его тон почему-то ее задел.
— Когда вы планируете выехать?
Что касается ее, то чем скорее, тем лучше.
— Я же сказал: мы не собираемся никуда уезжать.
Миранду охватил ужас.
— Но вы не можете здесь остаться.
Брови Джанни приподнялись, придав его лицу сходство с сатиром. Она и раньше подмечала это сходство.
— Не-е-ет? — протянул он.
— Это будет… неприлично.
Джанни наблюдал, как Миранда пытается чопорно поджать губы. Попытка не удалась.
— Какая прелестная викторианская манера.
Она не отреагировала на издевку.
— У меня талант создавать неприличные ситуации, — заметил он.
Его взгляд тем временем обрисовал контуры ее чувственных губ, и весьма эротичные картины пронеслись в голове Джанни.
На какой-то момент он словно ощутил сладость ее губ и их тепло, мысленно скользнув языком в рот Миранды… Он постарался избавиться от воспламеняющих его фантазий, однако кровь, уже насыщенная тестостероном, зажгла его тело.
Что с ним творится? Он-то думал, что избавился от наплывов похоти еще в юности.
— Рада за вас, — холодно отозвалась Миранда. — Но факт остается фактом: вам надо уехать.
— Почему?
Скорее всего, он намеренно прикидывается, решила Миранда, глядя, как Джанни выходит во двор и кричит сыну, собирающемуся добраться до выгула и утиного пруда:
— Нет, Лайам, не открывай ворота!
— Здесь недостаточно комнат.
Джанни повернул голову в ее сторону, в его взгляде вспыхнули озорные искорки.
— Недостаточно? Последний раз здесь было пять гостевых комнат.
Правда, по меньшей мере в двух из них он не мог выпрямиться во весь рост.
Даже десяти комнат недостаточно, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Ее взгляд устремился к его шее, покрытой золотистым загаром. Ей показалось, что он весь золотой. Внизу живота снова возникла тягучая боль. Миранда никак не могла избавиться от тяги к Джанни.
— Жалко, что вы не выбрали одну из них прошлой ночью, — пробормотала она себе под нос, чересчур сильно захлопывая дверцу холодильника. И продолжила уже громче: — Я хотела сказать… — Молодая женщина оборвала себя, решив, что это неудачная мысль и не стоит посвящать в нее Джанни. Честно говоря, она и сама толком не знала, о чем хотела сказать, однако не сомневалась, что это в высшей степени неприлично. — Вы приехали повидаться со своей… — Миранда снова замолчала, не в силах произнести «тетей», так как Люси была слишком молода и красива, а Джанни слишком опасен и сексуален. — С Люси, а ее нет, так что вам не стоит здесь задерживаться.
— Как раз наоборот, это вам не стоит здесь оставаться, — возразил он, положив руку на дверную ручку, и сначала посмотрел на сына, а потом взглянул на Миранду. Задувавший в открытую дверь ветер взъерошил его темные волосы. Джанни нетерпеливо пригладил их. — Не волнуйтесь, с Люси я все улажу.
Смущенная, Миранда покачала головой:
— Все… уладите?
Она поняла, что он имеет в виду, только когда Джанни полез в карман за бумажником. — Может, она заплатила вам вперед?
Морщины вокруг его глаз стали заметнее, поскольку бумажник он не обнаружил.
На лице Миранды отразилось смешанное сочетание раздражения и презрения. Она вздернула подбородок:
— Мне не нужны ваши деньги, и я никуда не еду. Мне заплатили за работу, и я намерена выполнять свои обязательства.
