Ладно, Борис на войне. Но пока он на той стороне, где своих не бросают ради спасения собственной шкуры.
К тому моменту, когда молодой человек в кромешной тьме добрался до хутора, сразу, кстати говоря, отыскав необходимый поворот, он уже едва мог поддерживать себя в сознании. «Нива» остановилась всего в нескольких шагах от ограды. Сначала Борис хотел протаранить хлюпкую преграду, подкатив поближе к дому, как сделал это у Андрея, но в последний момент вспомнил о невидимой, но вполне ощутимой дархами Бледной Границе и решил не рисковать. Неизвестно, что может случиться, если он попытается провезти умирающую ведьму через эту границу насильно. И рисковать парень не хотел.
Из машины Борис не вышел — вывалился, сразу упав на четвереньки. Затем, сделав над собой невероятное усилие, он схватился за открытую дверцу и поднялся, едва удерживаясь на слабеющих ногах. Плечо онемело, грудь пронзала острая боль, горло неприятно саднило, как при сильнейшей ангине, и дышать становилось все труднее. Времени оставалось очень мало, Борис это чувствовал. Нужно было действовать быстро. Даже если он едва мог передвигаться.
Пошатываясь из стороны в сторону и стараясь при этом не потерять равновесие, Борис осторожно обошел автомобиль и пошел к дому. Чтобы попробовать внести внутрь Дайлану, он должен был, для начала, хотя бы открыть калитку. Пытаться сделать это потом, с раненой девушкой на руках, желания не возникало. Но до ограды он так и не дошел. Когда до калитки оставалось всего несколько шагов, воздух вдруг предупредительно зазвенел, словно натянутая струна, неожиданно уплотнился, стал вязким, как кисель, и, прежде чем Борис успел хоть что-то понять, невидимые, но весьма ощутимые, пышущие жаром щупальца обвили его тело, рывком отбрасывая к автомобилю. И тут же исчезли, словно ничего не было.
— Нет! — прозвучал голос. Мрачный, бесстрастный. И Голос из ниоткуда, проникающий прямо в душу.
На ногах устоять не удалось. Упав на колени, Борис удивленно огляделся в поисках того, кто мог бы сотворить с ним подобное. Тишина. Спокойствие. Ночь. Лес притих, на небе беззвучно перемигиваются бесконечно далекие звезды, с ленивым безразличием взирает на происходящее бледноликая луна. И никого. Ни единой живой души. Сам не зная почему, теперь Борис чувствовал это, как никогда раньше. Лишь слабеющие удары уставшего сердца ведьмы наполняли сейчас все его существо. Удары, которых он не должен был слышать, но слышал так же отчетливо, как собственное хриплое дыхание, вырывавшееся из его отекшего, обжигаемого нестерпимой болью горла. Дайлана умирала. Теперь он даже мог сказать, сколько времени ей отпущено в этом жестоком мире, словно видел стрелки часов, отсчитывающих мгновения ее жизни. И он не мог позволить этим часам остановиться.
Сделав очередной рывок, от которого потемнело в глазах, Борис снова поднялся, делая несколько неуверенных шагов в сторону дома. Он не знал, какая сила отшвырнула его назад, но уже догадывался, что происходит. Яд, наполняющий и убивающий сейчас его тело, ощутила Бледная Граница Потока. И не впускала его, видя крупицы магической силы в его крови и воспринимая как оборотня. Как дарха! Именно этого, очевидно, боялась ведьма, умоляя Бориса как можно быстрее возвратиться на хутор. А он, дурень, не послушал. Решил стать героем. И что в итоге? Чего он добился? Кто теперь откроет дверь и впустит его, чтобы он потом смог впустить Дайлану?
Неудачник!
От обиды и отчаяния на глазах у Бориса проступили слезы. Идиот! Болван! Кретин! Все это и многое, многое другое!
Но сдаваться так просто он и не думал.
— Впусти! — прошептал он, решительно шагая к дому. — Это мой дом! Впусти, кто бы или что бы ты ни было! Или я найду способ и все равно войду!
Невидимые огненные щупальца вновь обхватили его. Но на этот раз жестоко и беспощадно, сжимая беспомощное тело человека и безжалостно отшвыривая его назад.
— Нет! — все тот же голос, лишенный эмоций. Голос, своей холодной бесстрастностью выворачивающий наизнанку душу.
— Ты не остановишь меня. — Борис снова поднялся с колен, пошатываясь и едва не падая. Голос срывался, тело превратилось в точку, пульсирующую нестерпимой болью. Яд делал свое дело, сжигая его беззащитную плоть. — Я все равно войду. Это мой дом! И я его Хранитель!
17
Словно в противовес святым местам, способным благословить и очистить не хуже Убежища, были на планете и места, буквально сочащиеся Тьмой. Конечно, не той первородной Тьмой, что обитала за гранью реальности Творения, постоянно стремящейся проникнуть в мир, наполненный сладостной плотью чистых человеческих душ. Другой. Но не менее черной и омерзительной, зарожденной в боли и ненависти людских сердец и стекшейся сюда, как в отстойную яму, за долгие-долгие годы. Такие места обходили стороной способные смотреть сквозь Тесил животные, там никогда не вили своих гнезд птицы, а случалось и такое, что в одночасье гибла вся растительность и вода становилась ядом. Иногда эти проклятые места привлекали разного рода любопытствующих, от безумных ученых до обычных туристов, бесконечно ищущих новых приключений на свою пятую точку. И если первыми двигал научный интерес, к сожалению, граничащий подчас со слепым фанатизмом, то, что подталкивало на подвиги остальных, оставалось только гадать. Естественно, без особого труда любознательные охотники за неведомым находили там для себя достаточно много интересного, в основном в виде смертельных болезней, убивающих либо мучительно медленно, либо невероятно быстро. И врачам, обалдевшим от поставленных ими самими диагнозов, оставалось лишь беспомощно разводить руками и вздыхать, сообщая родственникам неутешительные результаты. Но так было не часто.
Гораздо чаще эти проклятые места, называемые Провалами, привлекали к себе внимание отступников — дархов Тьмы, использующих не выжигаемую даже дневным светом черноту Провалов для своих целей. Чаще для сотворения мощных рун и заклинаний, реже — для создания чего-то совершенно чудовищного, чему вообще не было места в Творении, ибо оно попросту отвергло бы его. Отторгло, как тело отторгает чужеродный орган.
Темные теурги обожали работать в Провалах. Только вот. храмы строить в них было чрезвычайно сложно. Не держался принесенный сюда камень, превращаясь в песок, как и дерево, становившееся всего за пару лет трухой. И лишь воздвигнутые силой заклинаний, храмы Тьмы стояли веками. Стояли, все глубже и глубже врастая в беззащитную, плоть Творения, распространяя вокруг себя омерзительное зловоние смерти и тлена.
Возле одного из таких храмов, выросшего всего пару десятилетий назад в белорусской глубинке, и остановилась сейчас процессия из трех ослепительно белых джипов и неброского трейлера.
Храм был полностью погружен в Тесил, таким и строился, с расчетом на то, чтобы ни один смертный не обратил на него своего любопытного взгляда. Дархи потратили на строительство колоссальное количество энергии, но даже этого им показалось мало, и они запечатали в массивные каменные стены могучие руны, накрывающие строение и всю прилегающую местность «Вуалью Гадеса»; не пропускающей даже взоры современных цифровых видеокамер спутникового наблюдения. Никто, кроме узкого круга посвященных, не должен был знать об этом месте. До сегодняшнего дня.
