— Не слишком радуйся. Пока это все еще Мир Творца, — напомнила ведьма.
— Не надолго. Завтра миром будет править Тьма. И мы будем править вместе с ней.
— Слишком громогласно. Сколько раз я уже слышала это, — презрительно скривилась Элина и спросила: — Я еще нужна тебе?
— Пока нет. Но завтра ты должна быть здесь и контролировать Спящих.
— Не беспокойся. Они всегда спят. Что с ними может случиться? — усмехнулась ведьма и, не дожидаясь, пока Клавдий скажет что-либо еще, повернулась и быстрым шагом вышла из комнаты, оставив ведьмака наедине с его чарвами.
До Начала Тьмы оставался один день.
28
— Почему все называют тебя «Севанским палачом»? — спросил Борис у Дайланы, разглядывая при этом большие часы, висящие на стене в гостиной. Они остановились в тот самый миг, когда Инквизитор переступил порог Убежища. Почему — Борис так и не спросил. Просто устал от всех этих фокусов. Принимал реальность такой, какая она есть.
Сидящая на диване ведьма вздрогнула, покосилась на Олега, расположившегося рядом и старающегося помалкивать. Уезжая, они оставили священника в разрушенной церкви. Отец Василий после всего произошедшего наотрез отказался ехать с ними куда-либо. А когда Лард отозвал его в сторону и что-то прошептал на ухо, то и вовсе упал на колени, бормоча слова каких-то молитв. Что сказал ему дэв, никто спрашивать не стал. Но теперь Олег был единственным человеком во всей этой компании колдунов и чувствовал себя от этого не совсем уютно.
— Меня прозвала так моя наставница, Тира, — не вдаваясь в подробности, ответила ведьма. — Около шестисот лет назад. Когда я только стала дархом.
Олег невольно покосился на Древнюю, но промолчал. На вид девушке было не больше двадцати пяти.
— Как это случилось? — уточнил Борис, чувствуя мощный эмоциональный всплеск, порожденный девушкой.
С непривычки у него едва не закружилась голова. Дайлана явно не желала отвечать на этот вопрос. Борис поднял руки, машинально растирая виски. Как оказалось, быть эмпатом вовсе не так весело. Приходилось постоянно отсеивать чужие эмоции, закрываться от них, чтобы не утонуть в бесконечном водовороте. Боль, наслаждение, усталость, злость, страх… И так далее, и тому подобное… Молодой человек был уверен, что со временем привыкнет к своему новому дару, научится использовать его правильно и с выгодой для себя, как делают это все дархи. Но пока получалось неважно, что вызывало у новообращенного оборотня массу неприятных ощущений, включая тошноту и легкую головную боль.
— Если не хочешь, можешь не говорить, — пробормотал Хранитель.
— Лучше я расскажу все сейчас, чем потом ты услышишь мою историю от кого-то другого, — отозвалась Дайлана, закрыв на секунду глаза и мысленно возвращаясь в свое далекое прошлое. В то самое прошлое, в которое она так не любила возвращаться. — Я ведь не родилась дархом. Я обращенная. Сошар, как и ты. Только я прошла Обращение по собственной инициативе.
— Хотели получить бессмертие? — все же не удержался от вопроса Олег.
Дайлана криво усмехнулась и покачала головой.
— Хотела отомстить, — ответил за ведьму вошедший в комнату Инквизитор.
К удивлению Бориса, часы неожиданно щелкнули, тяжелый маятник сделал один вялый взмах и остановился вновь. Причем в положении замаха, в котором он никак не смог бы самостоятельно удержаться. Воздержавшись от комментариев, Борис перевел взгляд на вошедшего. Обычный мужчина, неплохо сложен, но далеко не атлет, взгляд холодный и проницательный, легкая щетина на щеках придает лицу штрих дополнительной мужественности, хотя, встретив Инквизитора на улице, Борис никогда бы не сказал, что в этом невзрачном человеческом теле скрывается тысячелетняя мощь существа из иного мира. Сейчас, когда Лард никак не проявлял свои способности, он ничем не отличался от простого смертного. Даже Дайлана совершенно не ощущала его Силу, лишь общий магический фон, позволяющий ей отличить дэва от человека.
— Отомстить? — переспросил Олег.
— Да, отомстить, — подтвердила слова Инквизитора Дайлана. — Я родилась в Армении, на границе с Азербайджаном. В небольшом горном селении, расположенном вдали от крупных городов. Никому и никогда не было до нас никакого дела. Это был самодостаточный мирок, тихий и спокойный, где жизнь текла размеренно и умиротворенно. В четырнадцать меня выдали замуж, в пятнадцать я родила и была счастлива. Мой муж был всего на пять лет старше меня и, несмотря на знакомство только в день нашей свадьбы, сразу понравился мне. Он оказался мил, неглуп и обаятелен. Кажется, даже любил меня. Сама же я влюбилась в него самозабвенно. Все было прекрасно, пока однажды некое кочевое племя, кажется тюрки, теперь уже и не вспомню, не наведалось в наше селение.
Дайлана вздохнула, на глазах блеснули слезы. Воспоминания отозвались в ее сердце болью. Борис почувствовал эту боль, но не остановил ведьму. Она начала рассказ и должна была его закончить. Древняя тем временем продолжала:
— Они убили всех мужчин и детей, не пощадили никого. Спаслись всего несколько женщин, в том числе и я. Меня изнасиловали. Несколько… Много раз. Очень много. Я помню, как теряла сознание, а когда снова открывала глаза, видела перед собой очередную похотливую физиономию. Я перестала что-либо чувствовать. Просто лежала и смотрела в небо. Должно быть, меня бросили, решив, что я умерла. Но я была жива. На следующий день я пришла в себя, похоронила родителей, сына и мужа, попрощалась с тем, что осталось от моей прежней жизни, и навсегда ушла из мертвой деревни. Мне было все равно, куда идти и зачем. Мне было наплевать, останусь я в живых или умру. Я просто шла. Не ела и не пила, словно в бреду. На третий день потеряла сознание. На шестой пришла в себя в маленькой лесной хижине. В доме Тиры, которая подобрала меня и принесла к себе. Она знала, что делает, и знала, что я не откажусь от дара, предложенного ею. Во мне был огромный потенциал.
Тьма, зарожденная в душе после смерти родных, росла с неимоверной скоростью, питаемая болью и отчаянием, смешанными с неудержимой жаждой мести. Поэтому, когда ведьма рассказала мне о том, кто она и на что способна, я сразу поняла — это мой единственный шанс отплатить обидчикам. Мне даже не пришлось умолять ее, как делают многие другие. Она была готова дать мне этот дар. И Тира обратила меня, отдала часть своей Силы. Полное перерождение заняло двое суток. Когда во сне ко мне пришла Геката, я приняла ее сразу и с радостью. Она открыла мне доступ к моей Силе, Темной Силе, ибо в моей душе тогда не было места Свету. Тира обучила меня основам ведьмовства за неделю. Времени требовалось значительно больше, но я не хотела ждать. Я попрощалась с ней и отправилась в погоню. На поиски ушло меньше суток.
Ведьмы способны на многое, они чувствуют Творение иначе, видят то, на что не способны даже другие дархи. Я нагнала этих тварей, которых и людьми-то назвать нельзя, на берегу озера Севан, в час заката, когда моя Сила расцветала всеми оттенками Тьмы, не сжигаемая очистительными лучами солнца. И я отомстила. О, как я отомстила! Я убила их всех, одного за другим, вместе с их лошадьми, и никто не был способен остановить меня. Я была восхищена своей силой и властью. Я купалась в крови своих врагов, и их боль была невероятно сладка мне. К рассвету на берегу было семь сотен растерзанных тел, людей и животных. Вода была красна от крови, а воздух пропитан ароматом смерти. И среди всего этого ада стояла я, ликуюшая и властная, переполненная энергией своих жертв, окутанная плотной вуалью Тьмы, в избытке сочащейся сквозь поры моего тела. Тира пришла, когда все закончилось. Она не мешала и не помогала мне, она просто наблюдала за работой своей ученицы и была восхищена. «Я не ошиблась в своем выборе, — сказала она мне тогда. — Запомни этот день. Первый день твоего величия. Ты будешь могущественной ведьмой, и имя твое отныне будет „Севанский палач“.
