Ида сжала губы. Злиться на Госселина бесполезно, надо всего лишь совладать со страхом. Она вытерла влажные ладони о платье, собралась с духом и покинула комнату. По дороге в сад ее подташнивало от волнения. Минуло немало времени с тех пор, как они с Роджером вели светскую беседу, и робкая дружба, которая возникла между ними, – довольно зыбкая почва, особенно после недавнего недоразумения.
Она прошла по дорожке и пересекла газон, касаясь подолом травы. Сырая прохлада проникала сквозь тонкие подошвы туфель. Роджер сидел на скамье под деревом и ел яблоко, вытянув ноги и скрестив их в лодыжках. Издали казалось, что он чувствует себя непринужденно, и Ида испугалась, потому что от следующих мгновений зависело очень многое. Она пытается изменить положение, которое стало ей ненавистно, и нужно, как грубо выразился Госселин, надеть на коня недоуздок… а это не простой конь. Это лучший скакун в конюшне.
При ее приближении Роджер поднял голову, на мгновение встретился с ней взглядом и, отвернувшись, указал на скамью:
– Садитесь, демуазель, прошу вас.
Ида присела на край скамьи, сложив руки на коленях, с дрожью впитывая напряженную атмосферу. Роджер был очень скован. Она знала, что он умеет сражаться и управлять, исполняя долг с хладнокровием и самообладанием. Но в женском обществе он робел, и Ида находила это милым, особенно если сравнивать его с мужчинами, которые берут без размышлений то, что пришлось им по нраву. Необходимо поймать его в силки, и, несомненно, другой возможности не представится. Она должна сосредоточиться и добиться успеха. Ида глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.
– Простите меня за то, что случилось. Я попросила бы Госселина устроить нашу встречу иначе, если бы знала, к чему все приведет.
– Оставим эту тему, – ответил Роджер. – Чем меньше мы будем об этом говорить, тем скорее забудем.
Молчание.
– Хорошо, что сегодня тепло, – не сдавалась Ида. – Ночи в последнее время холодные, но, по крайней мере, яблоки созрели и уже почти убраны. – Она добавила в голос веселья. – Я это знаю, потому что всю неделю следила за приготовлением сидра.
Ида хотела показать ему, что не только красива, но и способна вести домашние дела.
– Что ж, это яблоко для сидра уже не годится.
– Приятно слышать, – засмеялась она.
Роджер прокашлялся и посмотрел на фрукт.
– Итак, что вы думаете о нашем браке?
Ида опустила взгляд.
– Он угоден мне, если угоден вам, милорд, – скромно ответила она.
Роджер на мгновение задержал дыхание и глубоко вздохнул:
– Это не ответ. Давайте говорить начистоту, без придворных уверток.
– Как я могу дать достойный ответ, не зная ваших намерений?
Снова молчание.
– Лично я склонен принять предложение, – произнес Роджер, словно вытягивая каждое слово из чана с клеем.
Сердце Иды забилось сильнее.
– В таком случае я скажу, что стать вашей женой – большая честь. Я считаю вас замечательным человеком. Более того, я вижу в вас величие, и это не пустая лесть.
Он развернулся на скамье и изумленно уставился на нее. Его шея, щеки и лоб внезапно зарделись, а глаза засветились, как морские отмели. Иде захотелось коснуться его, ощутить его кожу, удостовериться в реальности происходящего, но она не смела. Слишком рано.
Роджер совладал с собой и ответил бесстрастным голосом, не вяжущимся с пунцовым лицом:
– Не уверен, что считаю так же, но спорить не стану. – Уголки его губ приподнялись в улыбке. – Полагаю, мы чудесно поладим.
Осмелившись на легкий флирт, она склонила голову набок:
– А что вы, милорд, думаете обо мне?
Он озадаченно покачал головой:
– Я думаю, что вы красивы, прилежны и добры. Вы украсите мою жизнь и станете мне утешением.
Ида разрывалась между весельем и состраданием, поскольку его ответ был чуть натянутым, но очень правильным и в нем прозвучала печаль, от которой у нее сдавило горло. Утешением в чем? В том, что он лишен графства? Чего он на самом деле хочет от жизни? От его слов у нее похолодело внутри.
– Вы насмехаетесь, милорд. Можно подумать, ваша жизнь подходит к концу, но разве вы стары и седы?
Ида взглянула на его волосы, восхищаясь оттенками бронзового, золотого и приглушенного коричневого. Недавно вымытые, волосы сияли под осенним солнцем и слегка топорщились. Лицо Роджера покраснело до кончиков ушей. Ида задумалась, как избавить его от этой болезненной застенчивости. Хотя он сказал, что хочет жениться на ней, свидетелей не было, и он может передумать. Недоуздок еще не надет.
– Вы не откажетесь прогуляться?
Он кивнул и, бросив яблочный огрызок в траву, поднялся. Ида тоже встала и порадовалась, что женщины ничего не увидят из спальни, даже если высунутся в окна.
Они шли бок о бок, но Роджер не касался ее, даже не поддерживал за локоть, а сцепил руки за спиной. В его волосах застрял листок, и Ида осторожно смахнула его, радуясь предлогу прикоснуться к Роджеру.
– Начинается листопад, милорд, – сказала она, когда листок долетел до земли.
Хотелось подобрать его на память, но это могло показаться Роджеру странным или глупым, и она оставила бледно-золотистый блик на траве.
– Несомненно.
На мгновение их взгляды встретились, и она заметила в его глазах блеск. Осмелев, положила ладонь ему на талию и покачала головой в притворном испуге.
– Что такое? – Его голос был настороженным и озадаченным, но на губах играла улыбка.
«А, проняло!» – решила она, глядя на него сквозь ресницы.
– Я подумала, что вас ранили в бок, сир, ведь вы совсем деревянный. Возможно, вы нуждаетесь в заботе… как некоторые из этих деревьев нуждаются в заботе садовников.
Роджер недоуменно поднял брови и внезапно разразился смехом – словно солнце наконец пробилось сквозь тучи, – и за неловкостью мелькнул прекрасный мужчина.
– Вы сравнили меня с деревом, – уточнил он, – и к тому же больным?
– Нет, милорд, ведь вы сочли бы меня дерзкой.
– Возможно, вы правы и я нуждаюсь в заботе, но вряд ли садовников. – Он покосился на дерево с обрубленными ветками, под которым они шли. – И возможно, вы дерзки.
Она снова коснулась его, просто ради удовольствия, и отпрянула, приглашая к игре.
– А как бы вы поступили с дерзкой женой?
Роджер нахмурился, помедлил, и Ида испугалась, что была слишком развязной или неправильно расценила перемену его настроения, но внезапно он по-кошачьи стремительно прыгнул и приобнял ее.
– Защекотал бы, – ответил он.
Ида со смехом вырвалась:
– Но сначала вам пришлось бы ее поймать!
