Несколько минут они курили, молча глядя на огромную равнину,
покрытую кустарником.
– Ты думал о доме? – вдруг спросила Галя, и Димка
снова вздрогнул. Он посмотрел ей в лицо и сказал:
– Да.
Галя отвернулась. Плечи ее дрогнули.
– Мне страшно.
– Что ты, первый раз из Москвы уехала?
– Конечно. Я дальше Звенигорода нигде не была.
Димка взглянул на Галино лицо, ставшее совсем детским, и
почувствовал себя слюнтяем и мягкотелым хлюпиком, ему захотелось вытереть этой
девочке влажные глаза, погладить ее по голове и сказать ей что-то нежное. Он.
ударил ладонью по ее плечу и бодро воскликнул:
– Не трусь, детка! Держи хвост пистолетом!
Галя отпрянула.
– Слушай, почему ты так со мной обращаешься? Я ведь
тебе не Юрка и не Алик.
– Что я тебе сделал?
– Дима, мы ведь уже не дети.
– Это она мне говорит! Сама разнюнилась, как…
– Я не то имею в виду.
– А что ты имеешь в виду?
Брижит Бардо улыбнулась. Димка терпеть не мог этих ее
улыбок, особенно когда она так улыбалась другим.
– Знаешь, – крикнул он, – лучше бы ты
осталась дома!
Хотел уйти, но в это время в тамбур влезли Юрка, Алик,
Шурик, Игорь и Эндель, а потом полезли и другие пассажиры, мужчины.
Оказывается, поезд подходил к крупной станции.
Когда появился перрон и здание вокзала, Галя снова
почувствовала, что ее деликатно взяли за талию и прямо над ухом прогудел
ласковый командирский басок:
– Разрешите продвинуться, землячка, не знаю, как
величать. Рыжий ус лез в глаза. Воняло сивухой. Юрка просунул вперед плечо и
мощно притер рыжеусого к стенке. Галя оскорбительно засмеялась.
Внимание станционных служащих, местных жителей и
железнодорожной милиции было привлечено весьма экстравагантной группой молодых
людей.
Удивительная златоволосая девушка в голубой блузке с
закатанными рукавами и в черных брючках выше щиколотки прогуливалась по перрону
в компании трех насупленных парней в черном. Один из парней носил очки и
бородку. Поскольку на станции привыкли терпеливо относиться к пассажирам скорых
поездов (к тому же, черт их знает, может, иностранцы), милиция и должностные
лица сохраняли полное спокойствие, не выпуская в то же время указанную группу
из-под цепкого наблюдения. На вокзальном скверике вокруг гипсовой девы с веслом
собралось много местной молодежи.
– Э, ребята, смотри, какие гуси!
– Не гуси, а попугаи.
– Ты его, приятель, примечай, может, он заморский
попугай…
– Почему же попугаи? Очень скромно и удобно
одеты, – Молчи, Зинка. Сама стиляга.
– Девка-то, девка, господи ты боже мой!
– А этот очкарик с бородой в дьячки, что ли,
собирается?
– Сейчас мода в Москве под Фиделя Кастро.
Ребята остановились возле скверика и эффектно «хлопнули» по
стакану газировки. Димка сказал:
– Волнение среди аборигенов.
Шурик, Игорь и Эндель долго не могли успокоиться, они охали
и держались за животы.
– Господи, – пробормотал Шурик, – ну как же
смешно жить на суше.
***
– Мы перегонщики.
– То есть?
– Перегоняем сейнеры на Дальний Восток. Из Ленинграда
или ГДР гоним их на Камчатку.
– А вообще-то мы балтийцы, – сказал Игорь, –
дети седой Балтики, так сказать. А это, – он улыбнулся и обнял за плечи
Энделя, – прямой потомок викингов.
– Ваши предки тоже были такими застенчивыми? –
лукаво спросила Галя у гиганта. – Как же они тогда разрушали и грабили
города? И увозили женщин? О?
– Эсты не викинги. Тихие люди. Женщину не увозили.
Всегда любили женщину, – в смятении залепетал Эндель.
От одного взгляда на него становилось жарко. Все засмеялись.
Димка, Алик и Юрка переглянулись. Кто бы мог подумать, что эти ребята в
аккуратных пиджачках перегоняют суда из ГДР на Камчатку через все моря и
океаны!
– А вы, видно, студенты?
– Нет, мы школу кончили в этом году.
– В институт будете поступать или на производство?
– Ни то, ни другое.
– А что же тогда?
– Будем путешествовать. Мы туристы.
Алик поправил Димку:
– Какие же мы туристы? Туристы на время уходят из дому,
а мы навсегда порвали с затхлым городским уютом и мещанским семейным бытом.
– Точно, – сказал Юрка.
– Мы пожиратели километров, – уточнил Димка.
– Вот дают! – восхитился Шурик Морозов. –
Пожиратели! Ну и везет нам, ребята, в этот раз на суше! Сначала тот лейтенант,
что сел в Иркутске, сказал, что он фаталист. Фаталист, понимаете? А теперь вот
пожиратели километров. Все оригинальные личности попадаются. Разрешите
поинтересоваться: у вас, наверное, все не так, как у людей, а? Алик, ты как
теоретик…
– У нас нет теорий, – отрезал Алик.
– А взгляды? На любовь, например, у вас какой взгляд?
– Любви нет, – отрезал Алик. – Старомодная
выдумка. Есть только удовлетворение половой потребности.
– Правильно! – крикнул Димка. – Любви нет и
не было никогда.
– Точно, – сказал Юрка, – нету ее.
– Маменькины сынки вы, вот вы кто, – сердито
сказал Игорь. Он воспринимал все это крайне серьезно. – Я думал, вы ребята
как ребята, а вы маменькины сынки. Не люблю таких. Блажь в голову пришла, и
помчались, сами не знают куда. А деньги кончатся – побежите на телеграф.
Милые родители, денег не дадите ли?
– Ошибаетесь, – сказал Алик, – мы сами себя
прокормим. Мы труда не боимся.
– А знаете вы, что такое труд?
Димка понял: шутки в сторону. Ишь ты, уставился на Альку
этот тип!
Желваки на скулах катаются. Может, поучать собирается,
влиять? Знаем мы таких! Идите вы все подальше!
– Представь себе, знаем! – крикнул он. – В
школе проходили. Учили нас труду. Труд-это такой урок, на котором хочется все
ломать.
