Море в этот день было похоже на парное молоко. Далеко от
берега кто-то брел по колено в воде. Купаться в общем-то не хотелось. Хотелось
есть. Ох, как хотелось есть!
– В конце концов, я могу позвонить деду. Он у меня в
общем-то прогрессивный, – неуверенно сказал Алик.
Димка глянул на него волком.
– Но жрать-то все-таки мы что-то должны в
дороге, – пробормотал Юрка.
Димка и на него посмотрел. Они замолчали. Они вдруг почувствовали
себя маленькими и беззащитными перед лицом равнодушной, вялой природы. Ведь что
бы с тобой ни случилось, дождишко этот мерзкий будет сыпать и сыпать, и море не
шелохнется, и солнце не выглянет, и не увидишь ты горизонта. Помог Фрам.
Он вылез из воды и крикнул:
– Чуваки! Вы-то как раз мне и нужны.
Еще вчера Фрам сам сидел на мели и не знал, что делать. Он
проигрался в пух и прах. С очкастым Олегом просто невозможно было играть. Найти
музыкальную халтуру не удалось – в Таллине хороших-то лабухов было пруд
пруди. Фрам загнал свой кларнет и так расстроился, что пропил все деньги в
первый же вечер. Как раз в то время, когда Димка баловался лимонадом, Фрам
сидел в каком-то скверике и мучительно пытался вспомнить имена тех типчиков,
что подвалились к нему в ресторане и которых он всех угощал. Даже девчонку и ту
он не запомнил. В общем, началась бы самая настоящая «желтая жизнь», если бы в
скверике вдруг не появился знакомый парнишка по имени Матти. Фрам с ним слегка
контактировал в прошлом году на Московском ипподроме. Матти приезжал в Москву в
отпуск на собственном «Москвиче» и интересовался многими вещами.
Ведь надо же, как повезло Фраму: в такой случайный момент
встретить Матти.
Матти раньше был официантом, а теперь работал продавцом в
мебельном магазине. Он совершенно небрежно подкинул Фраму целую бумагу и
сказал:
– Можно немножко подработать. Нам нужны грузчики.
Этим он очень больно ударил Фрама по самолюбию.
– Киндер, – сказал Фрам, – неужели ты
думаешь, что эти руки… эти руки… – Он помахал руками.
Матти усмехнулся.
– Дам тебе два-три мальчик. Будешь бригадир. Побегал,
покричал, вот и вся работа. Бизнес тип-топ.
– Мальчиков я сам себе найду, – задумчиво сказал
Фрам.
***
Ребята работали грузчиками вот уже целую неделю. Таскали на
разные этажи столы и стулья, серванты, шкафы. Эти проклятые польские шкафы,
такие огромные! У Алика на плече появился кровавый рубец. Юрка ушиб ногу. Димка
вывихнул палец. Они скрывали друг от друга свои увечья и говорили, что
работенка в общем-то терпимая, сносная, и интересно, сколько они получат в день
зарплаты. Фрам тоже работал изо всех сил. Он отчаянно матерился и кричал:
– Заноси!.. Подай назад!.. Взяли!..
Он суетился, забегал вперед или орал снизу. Хватался за угол
шкафа и багровел, натужно стонал, отбегал и кричал:
– Стоп, стоп, чуваки! Вправо, влево!
Потом ребята ждали бригадира внизу. Фрам всегда задерживался
в квартирах. Он сбегал по лестнице, оживленный и неутомимый, орал:
– Бригада-ух! Вперед!
Впрыгивал в кабину грузовика, а ребята влезали в кузов.
Все эти дни они питались консервированной кукурузой. Царица
полей восстанавливала их силы. Болели руки, плечи, ноги. Утром невозможно было
пошевелиться, а после работы дьявольски хотелось пива. Как это быть грузчиком и
не пить пива! Дунуть на пену и залпом выпить всю кружку, так, как пьют
настоящие грузчики в киоске напротив. Настоящие грузчики, толстоногие,
багровые, ели в обеденный перерыв огромные куски мяса.
И что-то все-таки в этом было. Плестись после работы на
автобус, дремать на заднем сиденье и чувствовать все свое тело, совершенно
сухое, усталое и сильное. И думать только о банке с кукурузой. Только о
кукурузе и ни о чем другом. Проходить мимо ресторана (заладили они там эту
«Марину», как будто нет других песен), а ночью лежать возле палатки и вместе с
Аликом ждать возвращения Юрки. И слушать, как Алик читает стихи:
Сколько ни петушись,
В парках пожара
Не потушить.
Не трудись задаром,
Только не злись,
В парках пожары,
И листьев холодных слизь
Осень приносит тебе в подарок,
Только не злись.
– Алька, отчего ты летом пишешь об осени, а зимой о
весне?
И слушать, как Алик объясняет, почему он так делает. И
слушать сосны. И музыку из дома Янсонса. И думать: кто же он все-таки такой,
этот Янсонс? И если зоотехник, то почему болтается весь день без дела, балуется
с красками и смотрит, смотрит на все? (Вот бы научиться этому – полчаса
смотреть на элементарную собаку и улыбаться.) Хорошо лежать так и слушать голос
Алика (этого не забыть, бородатый черт), и сдерживать ярость, и не смотреть на
окно, в котором теперь всегда темно, и вспоминать ремарковских ребят (разве
станут они?..) А потом увидеть, как мелькает за соснами последний автобус, и
ждать Юрку. И вместе с Аликом притвориться спящими и слушать, как Юрка
раздевается, сдерживая дыхание, так как знает, что они притворяются спящими.
А потом слушать Юркин храп и посапывание Алика. Хорошо, если
птица какая-нибудь начинает свистеть над тобой, но иногда это раздражает.
Только под утро становится холодно, и сигарет не осталось совсем. Пожалуй,
лучше все-таки завернуться в одеяло, но разве уснешь, когда вокруг такой шум?
Вея «Барселона» собралась и смотрит из окон на ринг. Надо выйти из угла, и надо
его избить, бить и бить по его мощной челюсти и по тяжелому телу. Хорошо, что
они решили провести в «Барселоне». Дома и стены помогают. Это известно каждому,
кто читает «Советский спорт». Вон они смотрят из окна, родители и старший брат
Витька. В крайнем случае он за меня заступится. Да я и сам легко изобью этого
паршивого актеришку. А потом перемахну через канат – и домой! По черной
лестнице, через три ступеньки. Но там что-то происходит.
Заноси! Возьми левее! И польский шкаф, эта проклятая махина,
падает прямо на тебя. И ты начинаешь стонать и убеждаешь себя, успокаиваешь:
спокойно, спокойно, в кино еще и не так бывает. Все это кто-то выдумал –
чтоб ему! – а ты каким был, таким и остался. Такой ты и есть, каким был,
когда вы раз несли вдребезги команду 444-й школы…
***
– Шабашьте, ребята! – сказал степенный грузчик
Николаев. – Все равно всех денег не заработаете.
Ребята пошли за ним в магазин.
Покупателей в магазине уже не было, в зале бродил один
Матти. Он был в синем костюме и нейлоновой рубашке.
