Мы сидим на верхней палубе на самом носу. Проплывают темные
чащобы Нескучного сада. Фермы моста окружной дороги надвигаются на нас, чтобы
мы почувствовали себя детьми. Чтобы все осталось позади, а когда над головой
простучат колеса, чтобы мы поцеловались.
– Шурочка, – говорю я, и она уже не сердится, –
Саша, Сашка, Александра, защита диссертации отменяется!
Она вздрагивает.
– Точнее, отодвигается. На год.
Она отодвигается от меня.
– Но у нас ничего не отменяется, – говорю я, и она
не отодвигается.
***
Я привожу к себе свою жену. Папа и мама живут на даче. Они
приедут и найдут в доме мою жену. В моей маленькой комнате. Вот здесь я прожил
28 лет.
Приносил со двора гильзы, а из школы дневники с хорошими и
отличными отметками (правда, иногда учителя писали: «Был невнимателен на
уроке».).
Потом я принес сюда серебряную медаль. Потом студенческий
билет. Приносил ватерпольные мячи и хоккейные клюшки, буги-вуги на
рентгеновских пленках и башмаки на каучуке. Приводил товарищей (дым стоял
коромыслом). Приносил повышенную и простую стипендии. Несколько раз приводил
девушек, когда родители жили на даче. Принес диплом. Очень хотелось мне
принести сюда диссертацию, а потом хотелось принести синенькую тетрадку, но
сделать этого я не мог. Нам не разрешается этого делать. Но все-таки и то и
другое побывало здесь. Я приносил их сюда в своей голове. И вот теперь я привел
в «Барселону» свою жену. Новый повод Димке для рассуждений о моей мещанской
судьбе.
– Милый, я так счастлива, – шепчет Шурочка. –
Я тебя люблю. Я буду тебе помогать. Ведь теперь тебе легче будет справиться с
тем, что ты задумал?
– Конечно, легче. В тысячу раз.
Шурочка стоит у окна. В окно из уличных теснин льется свет
газовых ламп.
Я курю на своей тахте, и смотрю на силуэт девушки, стоящей в
моей комнате у окна, и я понимаю, что никогда в жизни не буду больше
разглядывать ее со стороны и сравнивать с другими. Мне теперь будет достаточно
того, что это она и что она рядом.
***
Утром мы выходим из дома вместе с женой. Во дворе я говорю
тете Эльве для того, чтобы вечером знал уже весь дом:
– Тетя Эльва, это моя жена.
– Очень приятно, если законная, – любезно говорит
тетя Эльва.
Мы выбегаем на улицу. Солнце! Привет тебе, солнце, если ты
законное!
Машина поливает улицу. Привет тебе, вода, если ты законная!
Эй, прохожие, всем вам привет! Документы в порядке?
Привет тебе, и поцелуй, и все мое сердце, моя еще незаконная
жена! Ты уезжаешь в автобусе, а я иду упругим шагом к метро. У меня упругая
походка, я чертовски молодой ученый, мне еще нет тридцати лет. Кто меня назовет
неудачником? Я самостоятельный, подающий большие надежды молодой ученый. Я
сделаю свое дело, потому что люблю все вокруг себя, Москву и всю свою страну.
Масса солнца вокруг и воздуха. Я очень силен. Я еду в институт. Я сделаю свое
дело для себя, и для своего института, и для своей семьи, и для своей страны.
Моя страна, когда-нибудь ты назовешь наши имена и твои поэты сложат о нас
стихи. Я сделаю свое дело, чего бы мне это не стоило.
В метро люди читают газеты. Заголовки утренних газет:
КУБЕ УГРОЖАЕТ ОПАСНОСТЬ!
АГРЕССИЯ В КОНГО РАСШИРЯЕТСЯ.
В ЛАОСЕ ТРЕВОЖНО.
МЫ С ТОБОЙ, ФИДЕЛЬ!
ПИРАТСКИЕ НАЛЕТЫ ПРОДОЛЖАЮТСЯ!
ОЛИМПИЙСКИЙ ОГОНЬ ПРОДОЛЖАЕТ СВОЙ ПУТЬ.
В темном окне трясущегося вагона отражаемся мы, пассажиры.
Мы стоим плечом к плечу и читаем газеты. Жирные, сухие и такие мускулистые, как
я, смешные, неряшливые, респектабельные, пижонистые, мы молчим. Мы немного не
выспались. Нам жарко и неловко. Этот, справа, весь вспотел. Фидель, мы с тобой!
Пираты, мы против вас. Мы несем Олимпийский огонь.
Я сделаю свое дело. У меня есть голова, мускулы, сердце. У
меня есть билет со звездным компостером.
В проходной сталкиваюсь с Борисом.
– Боб, я женился, – выпаливаю ему в лицо.
– Поздравляю, – кисло мямлит он.
Мы молча идем через двор. Впереди тащится Илюшка. Читает на
ходу какой-то ядовитого цвета детектив. Мимо на проезжает «Волга». За рулем
Дубль-ве. От в темных очках. Я кланяюсь ему очень вежливо.
– Доброе утро, Виталий Витальевич. Царапнули вас
немного?
Дубль-ве вылезает из машины.
– Здравствуйте. Черт бы побрал это Рязанское шоссе! Это
меня «Молоко» сегодня царапнуло.
Борис приветствует своего начальника коротким кивком. Боря
такой, он не станет рассыпаться перед начальниками. В.В. берет Бориса под руку,
и они задерживают шаги. Я догоняю Илюшку.
– Илья, знаешь, я женился.
– Поздравляю. Свадьба когда?
Хороший парень Илья, только вот беда: не знает, как меня
называть, на «ты» или на «вы». Видно, потому, что он монтер, а я как-никак
научный сотрудник. Позову его на свадьбу, выпьем на брудершафт.
Борис и Дубль-ве под руку проходят мимо нас. Улавливаю конец
фразы Бориса:
– …чрезвычайно.
Вот черт, сразу же включается в трудовой процесс!
Посидев немного у себя и полистав свежий номер
«Экспрессинформации», я иду в рентгеновскую лабораторию узнать насчет
диапозитивов.
– Лидочка, можно?
В красноватой мгле появляется лаборантка Лида. Светлые
волосы, белый халат и темное лицо. Она сейчас сама похожа на негатив.
– Как там мои картинки?
У нас с Лидой дружба. После меня она лучшая пинг-понгистка
института.
Она включает проектор и показывает мне мои диапозитивы.
– Высший класс, – хвалю я ее.
– Это что такое, Витя? – спрашивает она.
– Это печень. Печеночные клетки.
– Это Красавица?
– Да.
У Красавицы были печальные глазки, а что она выделывала
своими лапками!
Она узнавала меня, как человек. Я играл с ней, когда она
была не в камере. И когда она была в камере, мне стоило большого труда
встретиться с ней взглядом. Смотреть ее печеночные клетки тоже нелегко.
Я выхожу в коридор и неожиданно для себя заворачиваю к кабинету
шефа.
