— Да, — ответил Эшер. — Если у вас есть возражения, я с готовностью передам их его величеству.
Старшины гильдий переглянулись и начали пятиться к двери. Чувствуя свое поражение, Норвич Портер решился нанести последний удар.
— Откуда нам знать, господин Эшер, тот ли вы, за кого себя выдаете, — сказал он.
— Вам недостаточно того, что меня представил капитан Оррик? — Эшер усмехнулся. — В таком случае увидимся на пиру вашей гильдии, Портер. Я буду сидеть рядом с его высочеством.
Дафна едва не рассмеялась. Мастер Портер, по-видимому, впервые в жизни на глазах у множества уважаемых людей сел в лужу, но еще попытался сохранить хорошую мину при плохой игре.
— Вам не хватает вежливости и учтивости, господин Эшер. Я непременно скажу об этом его высочеству при следующей встрече.
— Как вам будет угодно, — промолвил Эшер. — Он прекрасно знает мои недостатки, но они не мешают ему хорошо платить мне.
Тем временем капитан Оррик спрыгнул со стула, на котором стоял, и сел за свой письменный стол.
— Мастер Портер, я понимаю вашу озабоченность, — сказал он, — но заверяю вас, что городская стража держит ситуацию под контролем. Займитесь своими делами, господа, и передайте тем, кто стоит на улице перед входом, чтобы они расходились по домам. Вам здесь нечего делать.
Бросив напоследок сердитый взгляд на Эшера, Норвич Портер и его коллеги удалились.
Эшер с довольной улыбкой спрыгнул на пол со стола.
— Это мое первое публичное выступление, — весело промолвил он. — Поздравьте меня.
— Скорее публичная перепалка, — добродушно усмехнувшись, сказал Оррик.
Эшер пожал плечами.
— Напыщенные старые идиоты, вот они кто в своем большинстве! Намеревались проучить нас, показать, на что они способны, но у них ничего не вышло! Мы сами преподали им хороший урок.
— Вы правы, — сказал Оррик, глаза которого светились весельем. Он встал и протянул Эшеру руку. — Вы прекрасно справились со своей задачей, господин Эшер. Я рад, что вы приехали в Дорану, и уверен, что вас ждет большое будущее.
* * *
Несмотря на протесты Дафны, Эшер решил проводить ее до дома. Толпа уже почти разошлась, и Эшер, ведя Сигнета в поводу, двинулся вместе с Дафной по ночным улицам в сторону книжной лавки. Там он простился с ней и, сев на лошадь, поскакал к Башне.
Войдя в свою маленькую квартирку, Дафна первым делом достала из сумки превратившееся в месиво печенье и сожгла его в печи. Потом приготовила себе ужин, поела и легла спать. Дафна решила не говорить Вейре о том, что она собиралась сделать сегодня. «Эту тайну я унесу с собой в могилу», — поклялась она. Дафна не хотела расстраивать своего друга и наставницу, не хотела спорить с ней о том, права она или нет. Девушка мечтала только об одном — поскорее забыть этот день.
* * *
Вернувшись в Башню, Эшер обнаружил записку, приколотую к двери его спальни. Пробормотав проклятие, он поднялся по винтовой лестнице в покои Гара. Что за назойливый человек этот принц! Тимон Спейк никуда не уйдет. Неужели нельзя было сначала дать Эшеру заморить червячка, отложив разговор на часок?
— У Спейка все нормально, — доложил он, войдя в библиотеку принца. — Он, конечно, немного испуган, но держится неплохо…
Гар взмахом руки остановил его.
— Деверани, деверани, — пробормотал он, не сводя глаз с развернутого перед ним пергаментного свитка, а затем взглянул на Эшера. — Какое современное доранское слово наиболее полно соответствует по смыслу: отпущенный или освобожденный?
Эшер растерянно уставился на принца.
— Вы меня спрашиваете? — удивленно спросил он.
— Ну да, тебя. Хотя сам не пойму, зачем я это делаю. Тебе что-то нужно?
— Да, — ответил Эшер, прислонившись к книжному шкафу. — Срочно поесть. Я хотел поужинать, но увидел на двери вашу записку…
Гар помрачнел.
— Ах да, прости. Я слишком увлекся четвертым столетием и забыл о действительности.
— Ничего, бывает. Итак, еще раз докладываю. У Спейка все нормально. Я был у него в камере и говорил с ним. У него нет жалоб.
— А что он говорил? Может быть, Спейк делал какие-то признания? Пытался что-то объяснить?
Принц устало потер переносицу.
— Нет, я не задавал ему никаких вопросов. И потом, зачем нам его объяснения? Какая разница, что толкнуло его на преступление?
Гар тяжело вздохнул.
— Здесь ты не прав, Эшер.
— Как бы то ни было, но преступник задержан и находится под присмотром Оррика. Вам не о чем беспокоиться. — Эшер фыркнул. — Кстати, я сегодня здорово повеселился. Старшины олкских гильдий со своими приятелями пытались штурмом взять караульню, вытащить арестанта из камеры и устроить над ним самосуд…
— Что?! — всполошился Гар.
— Успокойтесь, все в порядке. Мы с Орриком быстро привели их в чувство.
— Значит, завтра к полудню ко мне нагрянет толпа обиженных ремесленников с жалобой на тебя? — Гар застонал. — Но как они узнали о Тимоне?
Эшер пожал плечами.
— Такую новость трудно утаить.
— Никто не сомневался, что в городе узнают о Тимоне, но его величество надеялся, что слухи распространятся не так быстро, и у нас в запасе будет хотя бы один день. — Гар потер виски перепачканными чернилами пальцами. — Так ты уверен, что Спейку созданы хорошие условия?
Эшер не сразу ответил. Он не мог решить, говорить ли принцу о том, что камера Тимона очень тесная, воздух в ней спертый, а сам арестант трепещет от страха. А самое главное, стоит ли предупреждать Гара о юном возрасте заключенного? Пожалуй, этого делать не следовало… Гар все равно не в силах что-нибудь изменить. Принц сам все увидит, когда Тимон предстанет перед членами Тайного Совета.
— Я уже говорил, что у него все в порядке, — наконец промолвил Эшер. — Если у вас больше нет вопросов, то я хотел бы пойти поужинать. Иначе, боюсь, умру от голода.
— Подожди, — остановил его принц. — Я хочу еще кое-что сказать тебе.
Эшер едва не застонал от досады.
— Да?
— Ты должен завтра присутствовать на допросе Тимона Спейка.
— Я?! Это еще зачем? Я не имею никакого отношения к следствию. Пусть этим занимается Тайный Совет. И потом там будет Джарралт… Как только он меня увидит, здание караульни рухнет от его дикого крика.
Но Гар был непреклонен.
— Пусть кричит, сколько ему будет угодно. Меня это не волнует. Скорее всего Тимон Спейк не доживет до завтрашнего вечера. Он будет казнен по приказу Тайного Совета. Я хочу, чтобы на следствии присутствовал наблюдатель от олков. И этим олком будешь ты. Я хочу, чтобы ты убедился в том, что свершилось правосудие, и рассказал потом об этом всем, кто будет расспрашивать тебя о последних часах жизни Тимона Спейка.
