Гар поморщился.
— Это обязательно?
— Перестань! Дарран неплохой человек.
— Я и не говорю, что он плохой. Ты так сильно его любил, что подарил мне в день моего совершеннолетия.
— Он очень трудолюбивый и знающий чиновник, и тебе нужен был как раз такой человек в качестве секретаря, мой мальчик. Признайся, я не ошибся в выборе. Твоя канцелярия работает, как хорошо отлаженный часовой механизм.
Гар тяжело вздохнул.
— Да, это так. Но Дарран такой суетливый и нудный. И еще он всегда одевается в черное.
— И тем не менее только он может рассказать все, что тебе нужно знать о празднике Большого Улова, и о твоей роли в нем. С его помощью ты разучишь слова гимна Большого Улова.
— А может быть, я лучше воспользуюсь услугами Эшера? Он же рыбак и хорошо знает церемонию праздника.
Борн кивнул.
— Не сомневаюсь, что Эшер будет очень полезен в этой поездке. Более того, я надеюсь, что он, как всегда, окажет тебе неоценимую помощь. Но Дарран знает всю процедуру изнутри, и ты не сможешь без него обойтись. Поверь, ты должен взять его с собой.
— Ну, хорошо, — наконец сдался Гар. — Он поедет со мной. — Помолчав, принц добавил: — Не беспокойся, отец, я не подведу тебя. Клянусь, все будет в порядке.
— Знаю, сынок. — Король откашлялся и улыбнулся. — А теперь поторопись к своей матери, она с нетерпением ждет тебя. Королева очень скучала по тебе. А я пока поговорю с твоим помощником.
— Хорошо, отец, — сказал Гар и, прежде чем уйти, бросил на Эшера строгий взгляд.
«Не утомляй его! Будь вежливым и не груби!» — Эшер прочитал в глазах принца суровое предупреждение и, подавив тяжелый вздох, подошел к изголовью кровати.
Глава шестнадцатая
Борн показал на стул, и Эшер послушно сел.
— Хочу поблагодарить тебя за то, что помог королеве в тот день, когда со мной случилось несчастье, — сказал Борн.
Эшер пожал плечами.
— Я не сделал ничего особенного, ваше величество.
— И тем не менее королева сказала мне… — Борн осекся, и его лицо исказилось от боли.
Испуганный, Эшер наклонился вперед. На лбу короля выступил пот, кожа приобрела желтовато-зеленый оттенок.
— Ваше величество, — с тревогой в голосе пробормотал он.
Борн молча показал рукой на хрустальный стакан с водой, стоявший на прикроватном столике. Эшер напоил короля, обняв его за плечи и слегка приподняв голову.
— Спасибо, — прошептал Борн, сделав три глотка. — Ты не мог бы подбросить в камин дров и поворошить угли, чтобы огонь разгорелся сильней? Из-за проклятой лихорадки меня постоянно бьет озноб.
Из-за духоты и жары в комнате рубашка липла к спине, но Эшер выполнил просьбу короля. Когда пламя разгорелось, воздух снова наполнился душным ароматом благовоний. По спине снова побежали ручейки пота.
Король тяжело вздохнул.
— Я люблю сына, Эшер. Каждый день меня посещают грустные мысли… — Король осекся. — Не пойми меня неправильно, дочь я тоже люблю. Когда умру, она станет замечательной Заклинательницей Погоды. Фейн не даст Стене рухнуть, не сомневайся в этом.
— Я знаю, ваше величество, — сказал Эшер и, набравшись храбрости, добавил: — Но Гара любит народ.
— Фейн еще молода, — с мягкой улыбкой заметил Борн. — Ей всего лишь шестнадцать лет. Она еще научится хорошо вести себя и нравиться людям. Гар на шесть лет старше, у него было время отшлифовать манеры.
Эшер постарался скрыть свои эмоции. Слова короля не убедили его. Какая разница — шесть лет или шесть месяцев? Фейн и за шесть веков не станет такой же участливой и доброй, как принц. Принцесса, несомненно, наделена магическими способностями, но это не прибавляет ей теплоты и сердечности. Однако говорить об этом Борну было бессмысленно. Отцы обычно не видят недостатков своих детей.
— Вам виднее, ваше величество.
— Признаюсь, — слегка нахмурившись, продолжал король, — нашей семье сначала не понравилось, что Гар взял к себе на службу Воина.
Эшер удивленно посмотрел на короля. Неужели Борн пригласил его для того, чтобы поговорить о событиях годичной давности?
— Но вы же знаете, ваше величество, что я вовсе не Воин. Принц называет меня так для того, чтобы немного позлить.
Король улыбнулся.
— И ты действительно злишься, когда он тебя так называет?
Эшер пожал плечами.
— Да нет, но делаю вид, что злюсь, чтобы доставить ему удовольствие.
Борн рассмеялся, но тут же закашлялся и сделал еще глоток воды.
— Сначала я думал, что Гар совершил ошибку, но потом стал внимательно наблюдать за вами и понял, что мой сын поступил правильно, назначив тебя помощником. Ты прекрасно справляешься со своими обязанностями.
— Правда? — осторожно спросил Эшер. — Мне приятно это слышать, ваше величество.
Борн кивнул.
— Мой сын теперь менее одинок, он меньше уединяется в библиотеке, больше улыбается. Мне кажется, ты доказал ему, что жизнь без магии остается жизнью, наполненной радостью. Рядом с тобой он забывает о своем увечье.
— Разрази меня гром! — забыв об учтивости, воскликнул изумленный Эшер. — Но принц вовсе не калека!
Грустно взглянув на него, Борн не промолвил ни слова.
— Он не калека, ваше величество, — снова заговорил Эшер на этот раз вежливым тоном. — Хотя, я знаю, люди называют его увечным. Да и сам он считает себя ущербным. Но принц полноценный человек, он добрый и самоотверженный. Гар работает не покладая рук на благо Лура. Он готов, если это понадобится, положить жизнь на алтарь отечества.
— Я знаю это, ведь он мой сын, — спокойно сказал король. — Но дело в том, что Гар лишен магических способностей, а доранец, не умеющий колдовать, это не доранец. Точно так же, как птица без крыльев, не настоящая птица. Ведь главным отличительным признаком птицы является способность летать. Ты со мной согласен?
Эшер потупил взор.
— Да, — пробормотал он. — И все же я считаю это несправедливым.
— И это ты говоришь мне?! Человеку, произведшему на свет Гара? Он кровь от крови и плоть от плоти моей!
— Упаси, Барла! — испуганно воскликнул Эшер. — Я не считаю вас ни в чем виновным, ваше величество. В том, что у Гара отсутствуют магические способности, нет ничьей вины. Так получилось. А искать в этом виновных — значит, лить воду на мельницу таких людей, как Конройд Джарралт.
Губы короля дрогнули, и он снова положил руку на колено Эшера.
— Гар как-то сказал мне, что превыше всего ценит твою честность. Он доверяет тебе так, как никогда никому не доверял, поскольку знает, что ты всегда говоришь правду, вне зависимости от того, хочет он или нет слышать ее.
