Прошу тебя, Барла, позволь мне найти его. Укажи мне путь избавления от всех этих бедствий.
В знак благодарности он поцеловал сестру в мраморную щеку, выскочил из усыпальницы и всю дорогу до Башни бежал, не оглядываясь.
Глава двадцать четвёртая
Усталая, со стертыми ногами, с тяжелым мешком на спине Дафна брела по пустынной дороге, которая вела к Черному лесу, к Вейре и ее деревне, затерянной в лесной глуши. На лице ее толстым слоем осела пыль, которую прожигали струйки беспомощных слез. Ее снедало отчаяние, она пала духом и, кроме всего прочего, проголодалась. Солнце зашло два часа назад, только слабый лунный свет озарял путь. Она спотыкалась, оступалась, совершенно разбила башмаки, стоптала ноги и один раз со всего размаха грохнулась на дорогу. Ссадины на коленках и локтях нещадно саднили, а в мозгу нестерпимо билась одна и та же мысль.
Эшер. Эшер. Эшер.
Она совсем не помнила себя и не воспринимала окружающее. Отчаяние страшной тяжестью легло на плечи, казалось, что вот-вот захрустят кости. Еще никогда Дафна не чувствовала себя такой маленькой и жалкой.
Эшер.
Случившееся несчастье представлялось даже более ужасным, чем неизбежное теперь наступление предсказанных некогда Последних дней. Эшер был для нее человеком из плоти и крови, он был смехом, шепотом и мозолистыми ладонями, которые ласкали ее кожу. При мысли о нем кровь быстрее бежала по жилам. А Последние Дни казались чем-то отвлеченным, трудновообразимым. Несмотря на все пугающие видения, она не могла представить их себе в реальности. А вот Эшер был реален. И его арестовали. И если не случится чудо, он погибнет… вместе со всякой надеждой на будущее королевства.
Эта мысль пронзила ее, как нож, причинив такую боль, что она остановилась. Тяжело дыша, Дафна согнулась и обхватила себя руками, выжидая, когда мучительная боль пройдет. В мозгу словно пронесся порыв бешеного ветра, выдувающий все мысли, и она облегченно вздохнула.
Постепенно боль прошла, разум прояснился. Очень медленно она выпрямилась и посмотрела вокруг. В мире царила ночь, населенная звездами, деревьями и мелкими созданиями, шуршащими в траве.
Затем в свежем ночном воздухе до нее долетели новые звуки. По твердой глине, покрывавшей дорогу, глухо ступали копыта лошади. Вот стук изменился — лошадь перешла с рыси на шаг. Послышался скрип деревянных колес. Из-за поворота показались очертания повозки, освещенные пляшущим огнем факела.
Сердце Дафны забилось сильнее; она стояла и ждала, пока повозка не подъедет к ней. В нее был впряжен косматый гнедой пони. Подойдя к Дафне, он остановился, выпуская из ноздрей клубы горячего дыхания, парящего в холодном воздухе. Она посмотрела вверх, на фигуру, закутанную в плащ с капюшоном, сидевшую на передке фургона и державшую в руках вожжи. Морщинистая рука откинула капюшон, и он упал на колени.
— Дафна.
Она кивнула и попыталась улыбнуться.
— Вейра.
— Что ж, дитя, — произнесла старуха, вздохнув. — Будь ты помоложе, а мои суставы поподвижней, я бы задрала тебе юбку на голову да и положила бы через коленку, чтобы отшлепать за это.
Дафна молча смотрела не нее.
По лицу Вейры бегали отсветы огня, и глаза ее мерцали в темноте.
— Но ты молодая женщина, а я старая, и не думаю, что такое наказание нам поможет. Поэтому не стой, разинув рот. Залезай ко мне, поедем домой и уложим тебя спать.
Почти три часа они ехали в полной пугающей тишине по узкой дороге, которая вела в самую глубину Черного леса. Дорога напоминала кривой указующий перст. Сначала деревья по обочинам росли редко, стволы были кривые, а кроны густые, а потом пони довез их до настоящей лесной чащи, где стояли исполины с толстыми прямыми стволами и невидимыми с земли кронами. Видимый кусочек неба становился все меньше и меньше; сам воздух сделался густым и плотным. Сейчас они были намного ближе к Стене Барлы и примыкавшим к ней горам, но из-за леса видели не золотистое сияние, а лишь слабое свечение в небе. Ничего удивительного — всякий живущий в этом океане деревьев человек мог запросто забыть о том, что Стена вообще существует.
И Дафне хотелось бы забыть о ней.
Ноздри щекотали запахи смолы, мха и древесной гнили. Откуда-то слева доносилось журчание ручья. Дафна скользила рассеянным взглядом по кромке леса, по которому они проезжали. Краем глаза она заметила в чаще оранжевый светящийся гриб, растущий на стволе упавшего дерева, вспомнила, что это — отличное средство для концентрации внимания, и хотела было попросить Вейру остановиться. Гриб назывался «глаз тритона», и в окрестностях города найти его было почти невозможно.
Город. Шесть долгих лет он был ее домом, а теперь она не может вернуться туда, не подвергаясь опасности. По крайней мере, пока. Интересно, заметил ли кто-нибудь, что она исчезла?
Поднял ли тревогу? Ищут ли ее? Ладно, пусть ищут. Пусть перевернут все вверх дном. Ничего они не найдут. Ни одной ниточки, ни одного следа она не оставила. Она убежала. Она спасена. И она бросила Эшера в городе.
Деревья стали расплываться в глазах, и она потерла ладонями лицо. Если Вейра это и заметила, то ничего не сказала. Ее внимание было занято пони и стелющейся впереди дорогой. Дафна поплотнее закуталась в плащ. Она размышляла о том, что стало с ее книжной лавкой, этим удобным прикрытием, которое она полюбила, сама того не заметив, со всеми ее вещами, оставшимися в крошечной квартирке наверху. Повинуясь приказанию Вейры, она унесла с собой только те предметы, которые могли вызвать подозрение. Свой кристалл для связи с Кругом. Сушеные коренья, листья и травы, которые не найдешь в обычной аптеке. Самую необходимую одежду. Кусок янтаря с застывшей в нем стрекозой — его подарил ей Эшер на первый праздник Барлы после его приезда в Дорану.
Сердце снова сжалось, и она стиснула кулаки, приказывая себе успокоиться. Не надо думать об Эшере.
Наконец, Вейра откашлялась и заговорила:
— Еще полчаса езды, и мы будем на месте.
Немного осталось. Дафна кивнула:
— Отлично.
Было немного странно слышать голос старой женщины вживую после стольких лет общения с помощью кристаллов Круга, от разума к разуму. Голос у Вейры оказался густой и приятный. А вот возраст… Дафна думала, что она гораздо моложе, а увидела морщинистую старуху.
Вейра коротко хохотнула, искоса взглянув на Дафну.
— По правде сказать, детка, я никогда не была писаной красавицей.
Дафна почувствовала, что краснеет от стыда.
— Прости, я не хотела тебя обидеть, просто… — Она так сжала кулаки, что ногти чуть не поранили кожу на ладонях. — Прости. — Она извинялась не только за свои мысли, но просила прощения за все. — Мне очень жаль.
— Я знаю, — сказала Вейра и похлопала ее по колену.
Дафна сморгнула слезу.
