— Ты что, оглох? — закричал Гар. — Я на это не пойду! У меня есть Главный маг!
— Нет, Гар! Все, что у вас есть, это комок кровоточащей плоти, собранный из отдельных кусков с помощью ниток, зажимов и молитв, и вы не сможете…
— Довольно! — с болью воскликнул Гар. Рука взлетела, пальцы сжались в кулак — и вся комната наполнилась яростной, бушующей энергией.
Эшер ощутил удар магии. Невидимая сила оторвала его от пола и бросила, словно пучок щепок для растопки камина. Пролетев несколько ярдов, он ударился о кровать. Сила снова подхватила его и припечатала к стене. Беспомощный, он мешком свалился на ковер. Все синяки, все раны на теле проснулись и завопили, моля о милосердии. Оглушенный, Эшер лежал, а из носа и рта теплыми струйками стекала кровь. В воздухе почему-то пахло паленым. Боль постепенно вытеснялась страхом.
Мертвенно-бледный, неподвижный, как каменное изваяние, Гар смотрел на него. Потом принц подошел, присел на кровать и склонился над Эшером. Коснулся его окровавленного лица, внимательно посмотрел на свои пальцы, перепачканные кровью.
— Эшер, — выдавил он наконец. — Я…
Эшер поднял руку, и Гар замолчал. Принц встал, прошел по комнате и скрылся в уборной. Оттуда послышался звук воды, льющейся в таз. Скрипнули дверцы шкафа. Принц вышел, неся в руках тазик и кусок мягкой белой ткани. Он подошел вплотную и молча остановился.
Эшер принял таз, тряпку и смыл кровь с лица. Боль постепенно уходила, но страх оставался и медленно перерастал в гнев. Все так же молча он вернул тазик и окровавленную тряпку, поднялся на ноги и прошел мимо Гара к прежнему месту возле окна. Кости стонали. Выглянув из окна на улицу, он увидел всадника, только что подъехавшего к парадным воротам Башни. Подбежавший слуга в ливрее принял у гостя поводья.
Эшер узнал скакуна. И узнал всадника.
— Приехал Пеллен Оррик, — обронил он, не оборачиваясь.
— Эшер…
— Я спущусь вниз и узнаю, что ему нужно, а вы заканчивайте умываться и готовьтесь говорить с людьми. А потом надо съездить в лазарет. Проведать Дурма. Навестить Даррана. Старикашка расплачется, как девчонка, если вы не поохаете над ним, не привезете цветочков и коробочку сладостей.
— Эшер…
Он не хотел оборачиваться. Не доверял себе и своему лицу и не желал, чтобы Гар прочитал на нем что-то.
— Будем считать, что вы в первый и последний раз подняли на меня руку. И договоримся, что если вы сделаете это еще раз — с помощью магии или без нее, — между нами все кончено.
Голос Гара прозвучал в большой, круглой комнате тихо и покорно:
— Да, Эшер. Мне жаль. Прости.
Теперь он решил повернуться к принцу лицом. Долго смотрел на Гара и понял — раскаяние искреннее. Эшер кивнул.
— Вы пережили большое горе.
— Это не слова прощения.
Он не собирался спорить. О случившемся хотелось забыть, забыть, что этот Гар, маг Гар, уже не тот человек, с которым он встретился и подружился на ярмарке в Доране целую вечность назад. Что этот человек — без двух минут король, что ему ничего не стоит убить взмахом руки.
— Что передать Оррику?
Гар покачал головой. По его глазам было видно, что он все понимает и, пусть неохотно, признает свою вину.
— Нет. Ничего.
— Хорошо, — ответил Эшер и направился к выходу.
— Эшер!
Он замедлил шаг, остановился в ожидании.
— Я подумаю о том, что ты сказал. Насчет Дурма. И Конройда Джарралта.
— Хорошо.
— И мне действительно жаль. Клянусь, это никогда не повторится.
Эшер кивнул и вышел.
* * *
Пеллен Оррик ждал, поднявшись до середины лестницы, ведущей к главному входу в Башню. Как всегда невозмутимый и спокойный, он заглянул в глаза Эшеру и спросил:
— У тебя все нормально?
— Конечно, — ответил Эшер, не отводя взгляда. — Есть причины ожидать иного?
— Нет, — сказал Оррик после секундного замешательства. — Не считая очевидных причин. — Подтянутый, в идеальной, без единой морщинки форме, он выглядел тем не менее усталым и походил на человека, страдающего сердечным недугом. — Подняли всех на рассвете. Благополучно и без всяких происшествий. Холз повез их прямиком во дворец. В лазарет.
Ему пришлось напрячься, чтобы отогнать назойливо лезущий в голову образ. Красная кровь, белые кости и ползающие по ним черные мухи.
— И никаких следов Мэтчера, так?
— К сожалению.
Эшер знал ответ еще до того, как Оррик произнес эти слова. Но все равно спросил:
— Ну, что дальше?
Оррик пожал плечами.
— Подождем результатов осмотра тел. Мы — то есть Холз, я и мои люди — спустились в пропасть еще до того, как их подняли. Мы искали следы злого умысла. Любые улики, позволяющие предположить, что некто каким-то образом направил карету в пропасть, будь то с помощью магии или без нее. Мы ничего не нашли.
— Это хорошо. Верно?
Оррик снова пожал плечами.
— Кто знает. Людям нужны объяснения, Эшер. Такова их природа.
— Думаю, ты прав. Говоришь, Никс сейчас осматривает тела?
— Никс вместе с Холзом.
— И что, они действительно могут определить, применялась магия или нет?
— Холз считает, что да, — ответил Оррик и немного помолчал, рассматривая верхушки деревьев так, словно надеялся найти злоумышленников именно там.
Может быть, закон был для Пеллена Оррика всем. Смыслом жизни и источником существования.
— Всю ночь бодрствовал. Хороший человек. Святой. Если не верить ему и Никсу, то и верить больше некому.
— Полагаешь, найдут что-нибудь?
— Нет, — прямо ответил Оррик и скривился. — Борн был великий король. Все его любили и почитали. Королеву боготворили. Принцессу Фейн уважали и принимали как наследницу Заклинателя Погоды. В Луре нет никого, кто желал бы им смерти.
Эшер искоса посмотрел на Оррика.
— Есть… Гар.
— Что?
— Только не говори, что сам об этом не думал, капитан. Гар теперь и сам владеет собственной магией. Вдруг он решил, что станет лучшим Заклинателем Погоды, чем сестра? А с помощью магии можно было избежать передряг, связанных с расколом.
Пеллен Оррик отступил на шаг и посмотрел на него со смешанным выражением недоверия и ужаса.
— Эшер, ты серьезно? Ты действительно пытаешься убедить меня в том, что в трагедии виноват его высочество? Ты в это веришь? Не забывай — Главный маг и принц выжили только благодаря милости Барлы!
— А если так и было задумано?
